внезапным раздражением бросила:
— Да что там, Никки! Если взгляд у тебя и бывает тревожный, так только при мысли о минувшей ночи.
— Ого! — задумчиво проговорила Никки.— Не очень-то ты любезна. Знаешь, Сар, язык твой — враг твой. Мне-то, в общем, все равно, но ты его лучше попридержи — для своей же пользы, если только ты поняла, что я имею в виду.
— Да, поняла. Но ты сама знаешь, язык не всегда нас слушается: проявляет излишнюю самостоятельность.
Сара взглянула на Чивера — тот беспокойно озирался по сторонам.
— Никки,— вставил он поспешно.— Кто это, вон тот высокий, в генеральской форме? Даже фамилии его не припомню.
Но Никки только небрежно улыбнулась в ответ и снова обратилась к Саре:
— Правда, люди вроде Керка и Джерри считают тебя страшно умной, и ты должна все время тянуться, чтобы не уронить марку. Бедняга Том тоже так считал, но могу поручиться: любому мужчине просто тошно слушать с утра до вечера умные разговоры.
Сара спросила бесстрастным тоном:
— Ты хочешь сказать, что жизнь со мной была для Тома невыносимой — из-за того, что я страшно умная, как ты выражаешься?
Что-то в ее голосе заставило Никки пойти на попятный.
— Нет-нет! — сказала она, слегка отпрянув.— Не приписывай мне того, чего я не говорила, Сар.
Поспешное движение Никки, выдававшее смутный физический страх, возмутило Сару еще больше, чем ее слова. А Никки уже опять болтала, так же весело и беспечно, как вначале:
— Я в самом деле рада, что ты вернулась. Мы по тебе ужасно скучали. Всякий раз, когда я проходила мимо вашего домика и видела закрытые ставни, я представляла себе, как ты прожигаешь жизнь в Париже и в Риме. Но я тебя не осуждаю. Я и сама поступила бы точно так же. Нельзя же требовать от женщины, чтобы она пребывала в трауре до конца своих дней.
Чивер раздраженно махнул рукой:
— Прекрати, Никки! Поболтаешь с Сарой потом. Нам с ней нужно кое-что обсудить.
— Отлично. Но если вы собираетесь говорить о Томе, не забудь объяснить ей, отчего он так много пил в тот вечер.
Она повернулась, чтобы уйти, но Сара довольно резко удержала ее за плечо.
— Нет, это я должна знать,— сказала она.— Так почему же Том много пил в тот вечер, а?
В синих глазах Никки молнией мелькнуло злорадство. И Сара почувствовала: вот сейчас на нее обрушится удар и надо собрать все силы, чтобы выстоять. Она поднесла стакан к губам.
— Ах, Сар,— с упреком проговорила Никки,— ты женила его на себе, а сама стала носиться по всему свету. Он тут мыкался, как неприкаянный. И, ясное дело, нуждался в утешении. Бедный мальчик! Мне стало так жаль его, когда я увидела, что он опять напивается. А уж потом я обнаружила его в саду.
Усилием воли Сара заставила себя сдержаться, спросила только:
— Так это ты его обнаружила? Где именно?
— Ну как где — под розовыми кустами. Мы с Артуро наткнулись на него.
Сара бросила на Чивера вопросительный взгляд.
— С Артуро?
— С Артуро Оливаресом. Я тебе все расскажу,— сердито ответил Чивер.— Пошли.
Никки отвернулась, недовольно тряхнув головой.
— Не обращай внимания,— пробормотал Чивер, ведя Сару через зал.— Не будь она моей невесткой... А, да что там, я объявил Фреду напрямик: пускай либо ее приструнит, либо разводится; но у него, видимо, не хватает духу ни на то, ни на другое. Может, его как врача страшит мысль о скандале — боится потерять практику. Вот и предпочитает на все смотреть сквозь пальцы. А она отбивает поклонников даже у собственной дочери. Многие видят в ней всего-навсего пустенький одноактный фарс, но для Фреда это трагедия. Полагаю, ты, как и все остальные, поняла, почему он вообще на ней женился: ведь ему тогда было всего двадцать...
Глава II
В КАБИНЕТЕ ЧИВЕРА
Чивер отворил дверь, и, миновав увешанный картинами коридор, они вошли в большой мрачноватый кабинет — красное дерево, кожа. В комнате все имело девственный вид — чувствовалось, что заходят сюда редко.
— Садись,— сказал Чивер, и они опустились в глубокие кресла. Вслед за Сарой он обвел взглядом ряды книг в добротных переплетах, небольшие картины на стене, выдержанные в темных тонах.
— Вообще-то, бог с ним, с этим кабинетом. Плод совместных усилий Этель и ее декоратора. У меня здесь всегда такое чувство, будто мне приклеили фальшивую бороду. Зато тихо, можно поговорить без помех.
Он предложил ей сигарету, она отказалась, и тогда он закурил сам, внимательно наблюдая за нею сквозь табачный дым.
— В тебе появилось что-то такое, что внушает мне опасения. Какая-то печальная сосредоточенность. Словно бы для тебя на чем-то одном свет клином сошелся.
Она кивнула.
— Ты проницателен, Джерри. Вот уже сколько месяцев меня гвоздит одна мысль: что я в чем-то предала Тома, сама не знаю, в чем. Но на прошлой неделе я получила письмо — он написал его перед смертью — и поняла, что мне делать. С тех пор я уже ни о чем другом не могу думать.
Чивер ответил не сразу. В открытое окно доносился слитный шум голосов, негромкие переборы гитары. Мотив был знакомый — печальная, нежная песня, много лет назад она слышала ее в Аргентине: «Juventud perdida». «Погибшая молодость»... «О, скажи мне, куда подевалась она, та, которую я любил в юности?..»
— Я должен задать тебе один вопрос,— начал Чивер.— Правда ли, что перед твоим отъездом у вас с Томом были, ну, скажем, неважные отношения? — Заметив, что глаза ее расширились, он поспешно добавил: — Не пойми меня ложно. Том был от тебя без ума, это всем известно. Но у нас создалось впечатление, что ты была на него сердита.
— Сердита? Да я была просто взбешена! После того как он у вас выпил лишнего и выставил себя из-за Никки таким дураком, я с ним не разговаривала неделю. Я
— Ну, у меня отлегло от сердца. А то проклятые сплетники чешут языки, а потом попробуй отличи, где правда, а где выдумки. Так вот, насчет письма от Тома. С моей стороны не будет нескромностью, если я попрошу тебя рассказать, о чем оно?
Сара задумчиво поглядела на свою сумочку.
— Его удручало, что он вынужден навлечь неприятности на одного из наших друзей... На человека, которого он любил. Но на кого именно, там не написано.
— И ты считаешь, что его смерть как-то связана с этим? Что тут, ну, в общем, дело нечисто?
— Нечисто, говоришь? — Она призадумалась.— Просто мне хочется разобраться во всем до конца.
Он сделал долгую затяжку и медленно выпустил дым.
— Когда человек постоянно пишет о всяких закулисных делах и знает подноготную множества людей, как Том, у него непременно должны быть враги. Но тебе, вероятно, известно, что информационное
