— Понятно, — сказал Билл. Ничего не поделаешь. Ему дали шанс, и он его упустил. Никто не может винить Марджори.
Билл снова посмотрел на металлическую коробочку:
— Кстати, что у вас в правой руке?
— О чем вы? — Она обернулась.
— Об этой круглой серой коробочке.
— Это всего лишь пудреница. Она у меня давным-давно.
— Великовата для пудреницы. Можно посмотреть?
— Говорю вам, это обычная пудреница! — Марджори вся напряглась, в ее серых глазах мелькнула тревога. Открыв крышку, она продемонстрировала пудру, большую пуховку, зеркальце, после чего снова защелкнула крышку. — Чего ради вам на нее смотреть?
— Это комбинация пудреницы и музыкальной шкатулки. Внизу находятся маленький валик и шпенек. Если поставить шкатулку на стол или поддерживать ее снизу, надавив на шпенек, она не будет играть. Но если убрать давление… Позвольте, я вам покажу.
— Право же, мистер Херст, это вовсе не забавно! Пожалуйста, отпустите пудреницу… Ой!
Коробочка вылетела из пальцев Марджори, приземлилась на пол у ног Билла, перевернулась и оказалась на боку. Послышался щелчок, и шкатулка заиграла в полумраке знакомую мелодию.
Наклонившись, Билл поставил коробочку дном вниз, и музыка сразу прекратилась. Он выпрямился. Марджори смотрела в окошко, но Билл видел по отражению в стекле, что ее глаза полны слез.
— Марджори, — тихо сказал он, — ты знаешь, кто я. Знала все время. Повернись.
— Я…
— Марджори, повернись сейчас же!
Как только она повернулась, Билл прижал ее к себе, покрывая лицо поцелуями и чувствуя на губах соленый привкус слез.
Сообразив, что кто-то из пассажиров может пройти мимо, Билл выключил лампочку для чтения.
— Марджори, ты любишь меня?
— Ты знаешь, что люблю!
— Я думал, ты меня разлюбила. Особенно сейчас.
— И я думала о тебе то же самое.
Разговор в том же духе, продолжавшийся почти час и состоявший в основном из повторений, на бумаге может показаться утомительным. Но эти двое прошли долгий и утомительный путь, прежде чем встретиться ночью над Атлантикой, и чувствовали себя в темном салоне невероятно счастливыми.
— Марджори, — сказал наконец Билл, — ты действительно познакомилась с Лэрри Херстом в Калифорнии?
— Да, — шепнула она. — С ним была женщина по имени Джой Теннент…
— Но к чему весь этот спектакль? Я даже не подозревал, что ты умеешь притворяться.
— Не умею. Но ты был так расстроен, что ничего не заметил.
— Я имею в виду, зачем тебе было притворяться, будто ты думаешь, что я — Лэрри.
Марджори прижалась лицом к его плечу.
— Билл… — Ее голос звучал приглушенно и виновато. — Я не пытаюсь ускользнуть от ответа. Но я просто не могла говорить с тобой о нас, не притворяясь, будто говорю с кем-то другим. Понимаешь?
— Мне очень жаль…
— Кроме того, я старалась узнать, любишь ли ты меня хоть немножко, поэтому и сказала, что ненавижу тебя, — хотела посмотреть на твою реакцию. Я не следила за тобой. То, что мы оба оказались на этом самолете, — простое совпадение. Но я видела имя мистера Херста в списке пассажиров и слышала, как ты сказал девушке за прилавком, что ты Лоренс Херст, и устроил скандал из-за того, что она не дала тебе посадочный талон для этой Джой Теннент…
— Марджори! — резко прервал ее Билл.
— Да, дорогой?
— Давай обойдемся без сцен ревности! Я клянусь, что больше никогда не буду ревновать. А ты?
— Я тоже! — Марджори всхлипнула. — Больше я этого не вынесу! Но ты меня не дослушал. Ты летишь в Англию, чтобы выдать себя за Лэрри Херста, не так ли?
— Я лечу в качестве Лэрри Херста, — улыбнулся Билл. — Не могу это отрицать.
— Ты настороже, — сказала Марджори. — Я это чувствую. Очевидно, ты взял на себя какую-то миссию. Какую?
Таким образом Билл столкнулся с тем, с чем непременно должен был столкнуться рано или поздно.
— Я не могу рассказать тебе об этом, Марджори. Я дал слово. Ты ведь не хочешь, чтобы я его нарушил, верно?
Он опасался, что она скажет: «Мог бы и нарушить, если любишь меня». Но Билл помнил, что Марджори была спортсменкой по натуре и предпочитала честную игру. Ожидаемых упреков не последовало.
— Кому ты дал слово, Билл? — возбужденно прошептала она. — Этой Теннент? Не думай, что я ревную…
— Нет, не ей.
— Тогда кому?
— Самому Лэрри Херсту. Он у… он все еще в Америке. Существуют важные причины, по которым он не мог полететь сам.
— Тебе грозит опасность?
Билл засмеялся.
— Конечно нет, — солгал он.
— Я сгораю от любопытства, Билл, — заговорила Марджори после паузы, — но не буду задавать вопросы. — Казалось, она дает обещание самой себе. — Но опасность, по-моему, существует. Пожалуйста, не лги мне. Если тебе кажется, что кто-то поступает несправедливо или обижает слабого, ты бросаешься вперед очертя голову. Как-то ты сказал, что эти два греха — самые страшные…
— Так оно и есть.
— Когда ты получил первую награду в ВВС, я еще училась в школе. Я прочитала об этом в газете и повторяла себе: «Как бы я хотела быть рядом с ним и помогать ему!»
Билл уставился в темноту. Его осенила идея.
— Погоди, Марджори! Дай мне подумать!
Лэрри Херст не позволил бы Джой Теннент в этом участвовать, хотя Гейлорд ожидал ее прибытия. «Гей будет вне себя… Знаете почему? Он хочет, чтобы моя невеста присутствовала, когда вы будете навещать его каждую неделю, — хочет мучить и унижать меня у нее на глазах. Конечно, надо было снабдить вас фальшивой невестой — только настоящей леди, иначе Гей этого не вынесет».
Что, если Марджори сыграть роль Джой Теннент, покуда он изображает Лэрри Херста? Ей, по крайней мере, не будет грозить опасность. Он сможет присмотреть за ней. Кроме того, если Марджори будет рядом, он сумеет перехитрить самого дьявола.
— Было бы чертовски жаль, дорогая, — заговорил Билл, — если бы нам пришлось расстаться на полгода, когда мы только что нашли друг друга. Но выход есть.
— Какой?
Билл вкратце объяснил ей.
— Значит, ты хочешь, — сказала Марджори, — чтобы я сыграла роль Джой Теннент?
— Да. Как ты думаешь, ты смогла бы это сделать?
