понял, что никакого митинга не будет, и ушел».
Доктор Фелл грустно покачал головой:
— Примерно такую картину вы себе и представляете, Хэдли. Неужели вы не понимаете: если Дрисколл что-то выяснил, а особенно если ему угрожали — это было бы сенсацией!!! Это вышло бы с огромным заголовком: «ШЛЯПНЫЙ ВОР УГРОЖАЕТ РЕПОРТЕРУ НАШЕЙ ГАЗЕТЫ!» Наверняка он сказал бы об этом в редакции — он же так стремился получить место в штате. Самый тупой новичок в газетном деле не упустил бы такую возможность. Не говоря уже о таком самоуверенном, чью статью вы видели сегодня утром на первой полосе.
— Может, он и не был таким уж уверенным, — недовольно возразил Хэдли, — если так нервничал. Он мог это скрыть.
— Погодите. Вы ошибаетесь, — вставил свое слово сэр Уильям. — Нужно отдать мальчику должное — каким бы он ни был, но только не трусом. Он никогда не впал бы в отчаяние из-за боязни расправы. Он расстраивался только… только из-за неприятностей, о которых вы уже слышали.
— Но он сказал…
— Не в этом дело, — терпеливо продолжил доктор Фелл. — Опубликование такого рода вещей никому бы не принесло вреда. Они могли написать, что нашли важную улику или что шляпный вор угрожал расправой их репортеру. В первом случае это послужило бы только предостережением для вора. Во втором было бы рекламой, которой прежде всего и добивался наш герой — посмотрите на его поведение. Так что такого рода огласка никому не повредила бы, зато наверняка помогла бы молодому Дрисколлу получить место в газете.
— А если он действительно выяснил, кто этот человек?
— Ну, тогда газета связалась бы с полицией, а Дрисколлу воздали бы должное и предложили службу в редакции. Как вы можете думать, что в тот момент кто-то действительно боялся человека, который казался всем просто каким-то шутом гороховым? Нет, нет и нет! Со своим чувством юмора вы забываете о цилиндре, надетом на труп. Но думаю, существует другое объяснение. Я готов согласиться с заявлением сэра Уильяма, что юноша не был трусом. Так чего же он все-таки боялся? Вот о чем предлагаю вам подумать.
И он перенес свое внимание на собаку.
— У меня есть что вам сказать, только потом, — буркнул старший инспектор. — А сейчас продолжим. Генерал, у вас есть предположения?
Генерал Мейсон курил, погрузившись в угрюмое молчание. Вынув сигару изо рта, он покачал головой:
— Никаких! Кроме того, что уже сейчас ясно — он был заколот, а не застрелен стрелой. Об этом я все время и думаю.
— Мистер Рэмпоул? — Хэдли заметил, что американцу не по себе, и ободряюще поднял брови. — До сих пор вы благоразумно хранили молчание. Есть какие-нибудь идеи?
Три пары глаз в ожидании уставились на него, и Рэмпоул попытался принять как можно более небрежный вид. Этот случай мог оказаться проверкой того, сможет ли он после сегодняшнего дня услышать что-то еще об этом деле. Он не мог выдвинуть свои идеи, как самонадеянный школяр, но, раз уж его спросили, следовало говорить по существу.
— Есть один момент. — Он с ужасом услышал, как дрожит его голос. — Хотя, возможно, это совсем не важно. Дело вот в чем. Эта стрела не из здешней коллекции. А один из стражников сказал, что такие изготавливали в конце четырнадцатого века. И ведь невероятно, не правда ли, чтобы Дрисколл действительно был убит стальной стрелой, сделанной так давно? — Он нерешительно замолк. — Раньше я немного возился с оружием и вооружением, так, по-любительски. Одна из самых обширных в мире коллекций оружия находится в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке… Так вот, если бы это была такая древняя стрела, то сталь давно уже покрылась бы ржавчиной от коррозии. Разве можно отполировать ее до такого блеска и добиться такой закалки, как на стреле, которой убит Дрисколл? Она выглядит новой и совершенно не истончилась. Если я правильно запомнил, у вас в экспозиции нет экспонатов раньше пятнадцатого века. И даже ваши шлемы, относящиеся к началу пятнадцатого века, похожи на заржавевшие ракушки.
Наступило молчание. Его прервал, как всегда в самые напряженные моменты, Хэдли.
— Я начинаю понимать, — кивнул старший инспектор. — Вы хотите сказать, что эта стрела современного производства. И если так…
— Да, сэр, если так, то кто ее сделал? Наверняка не так уж много кузнецов, кующих стрелы для арбалета в стиле четырнадцатого века. Это должно быть большой редкостью, а может, кто-то занимается этим в качестве хобби или для декоративных целей. Я не думаю, чтобы ее изготовили в здешних мастерских.
— Боже мой! — тихо воскликнул генерал Мейсон. — А он, кажется, что-то нащупал… Нет, нет, молодой человек, я совершенно уверен, что она изготовлена не здесь, иначе я бы знал об этом.
Хэдли что-то записал в своей черной книжечке.
— Идея смелая, — заметил он, покачивая головой, — но, несомненно, в ней что-то есть. Отлично, молодец! А теперь перейдем к моему обычно словоохотливому коллеге, мистеру Феллу. Ради бога! — с отчаянием воскликнул он. — Вы можете оставить собаку в покое и уделить нам немного внимания? Каковы будут ваши комментарии как эрудита по поводу показаний, которые мы услышали?
Доктор Фелл в задумчивости склонил голову набок.
— Показания, — повторил он, будто подходил к новой точке зрения на дело. — Ах да! Показания. Боюсь, я уделил им не слишком много внимания. Однако мне хотелось бы задать вам один вопрос.
— Очень мило с вашей стороны. Какой именно?
— По поводу этой шляпы. — Он поднял с коленей цилиндр и помахал им. — Я думаю, вы это заметили. Когда его нахлобучили на голову убитого, он съехал ему на уши, как котелок комедианта-еврея. Правда, он невысокий, а вы, сэр Уильям, весьма высокого роста. Но у вас довольно узкий и продолговатый череп. Цилиндр не был для вас великоват?
— Великоват? — Последний выглядел смущенным. — Нет, конечно! Нет, он не был мне велик. Хотя постойте! Теперь я вспомнил. Когда я выбирал его в магазине, помню, среди других я примеривал один. Он оказался намного больше моего размера. Но тот, что мне прислали на дом, был точно моего размера.
Сэр Уильям откинулся на спинку кресла. Сначала показалось, что он хотел забрать цилиндр, когда генерал Мейсон взял его у доктора Фелла и протянул сэру Уильяму. Но потом отказался от этой мысли.
— Прошу меня извинить, — с трудом выдавил он, — но, простите, я не смогу его носить.
— Ну, ничего страшного, — с пониманием отозвался доктор Фелл. Он получил цилиндр назад, шлепнул его сверху, так что он сложился, и стал обмахивать плоским кругом, словно веером, раскрасневшееся лицо. — Во всяком случае, пока. А у кого вы заказываете головные уборы?
— «Стилс», на Риджент-стрит. А почему вы спрашиваете?
— Миссис Лестер Биттон, — объявил голос, и часовой распахнул двери.
Миссис Биттон не заставила себя ждать и вошла в комнату уверенной походкой — стройная женщина лет около тридцати, с красивой спортивной фигурой. Хотя при ближайшем рассмотрении ее нельзя было назвать красавицей, но, безусловно, внешность, излучающая здоровье и энергию, делала ее очень привлекательной. Даже в это время года ее лицо, на котором ярко выделялись ясные и спокойные карие глаза, прямой носик и резко очерченный рот, было окрашено легким загаром. Пышные каштановые волосы выбивались из-под маленькой синей шляпки, сшитое по фигуре пальто с пышным меховым воротником облегало полную грудь и крутые бедра… Заметив сэра Уильяма, она слегка смутилась, и ее блестящие спокойные глаза на мгновение омрачились.
— Хэлло! — быстро произнесла она самоуверенным тоном. — Боб не сказал, что вы здесь. Мне жалко, что вы оказались здесь так рано. — Внимательнее присмотревшись к нему, женщина совершенно серьезно добавила: — Вы не созданы для подобных вещей. И это плохо. Постарайтесь воспринимать все поспокойнее.
Сэр Уильям представил ее присутствующим и снова уселся с таким видом, словно хотел сказать: «Видите? Уж эти мне современные женщины!»
Рэмпоул предложил ей сесть рядом с Хэдли. Она опустилась на стул, спокойно всех оглядела, достала
