из сумочки сигарету и закурила, прежде чем кто-либо успел предложить ей зажженную спичку.
— Значит, вы и есть мистер Хэдли, — констатировала миссис Биттон, хладнокровно изучая лицо старшего инспектора. Затем перевела взгляд на сэра Уильяма: — Уилл рассказывал о вас. — Она еще раз обвела холодным внимательным взором мужчин, на этот раз заметив и доктора Фелла. — А это, видимо, инспекторы полиции. Боюсь, я доставила вам хлопот своим недовольством. Там было так душно, да еще какая-то невообразимая женщина все время приставала ко мне с разговорами. Но не знаю… Даже когда Боб сказал мне… сказал, что это оказался Фил, я не могла поверить.
Несмотря на ее уверенный тон, у Рэмпоула сложилось определенное впечатление, что она нервничает и нарочно говорит так быстро и оживленно, пытаясь скрыть волнение. Она курила, время от времени постукивая пальцем по сигарете и небрежно стряхивая пепел на пол.
Хэдли сохранял бесстрастное выражение лица.
— Вам известны обстоятельства, миссис Биттон?
— Только то, что рассказал Боб. Бедняжка Фил! Хотелось бы мне… — Она помолчала, как будто размышляя о возможном наказании для убийцы, и повела рукой, якобы стряхивая с сигареты пепел. — Но я была возмущена нелепым требованием заполнить эти дурацкие бумаги. Как будто я обязана оправдываться!
— Это всего лишь обыкновенная формальность. Вы же понимаете, мы должны допросить всех, кто находился здесь во время трагедии. Мы пригласили вас первой, — Хэдли улыбнулся, — потому что хотим как можно скорее закончить с рутинной частью расследования.
— Разумеется, я понимаю. Мне приходилось читать детективные рассказы. — Она внимательно оглядела всех. — А когда был убит Фил?
— Через минуту мы к этому подойдем, миссис Биттон, — улыбнувшись и изящно взмахнув рукой, заверил Хэдли. — Если не возражаете, давайте по порядку… Прежде всего, смею предположить, что вы не впервые посещаете Тауэр? Естественно, вас интересуют… э… исторические ценности музея?
— Вот типичная манера джентльмена задавать вопросы. — Она одобрительно кивнула и перевела взгляд на сэра Уильяма: — Полагаю, Уилл уже рассказывал вам обо мне. Он считает, что я не испытываю никакого интереса ко всяким заплесневелым руинам и подобным вещам.
Услышав выражение «заплесневелые руины», генерал Мейсон оскорбленно нахмурился.
— Мадам, — вынув сигару изо рта, горячо вмешался он, — если не возражаете, я напомню вам…
— Да, да, разумеется. — Она одарила его сияющей улыбкой и снова посмотрела на Хэдли: — Однако Уилл ошибается. Представьте себе, мне нравятся памятники старины вроде Тауэра. Мне нравится воображать наших предков, сражающихся на турнирах в средневековых латах и с этими копьями, если только рядом не бубнит гид, перечисляя бесконечные исторические даты и биографии. Я не смогу отличить одного короля от другого. Да и зачем мне это нужно? Все это давно прошедшие времена, как говорит Лестер. Но я хотела объяснить вам, почему я сюда пришла. Собственно, я пришла не для того, чтобы посетить музей. А просто для прогулки.
— Для прогулки?
— Боюсь, мистер Хэдли, — дама окинула его холодным, критическим взглядом, — что вы недостаточно много ходите пешком. А это пошло бы вам только на пользу. Помогло бы держать себя в форме. У Лестера появляется брюшко, поэтому я всегда беру его с собой на прогулки, если удается его уговорить. Мы с ним только вчера возвратились из похода по Западной Англии. А сегодня я решила пройтись от Беркли-сквер до Тауэра.
На этот раз ей удалось уколоть Хэдли, хотя, казалось, она этого не сознает. Но старший инспектор только кивнул.
— Конечно, Лестер заупрямился и наотрез отказался от прогулки. Он такой заядлый консерватор. Видите ли, его крайне огорчает состояние страны. По утрам начитается газет, а потом весь день тяжко вздыхает и горестно размышляет о нашем будущем, пока не начнет болеть печень. Прошлым летом мы с ним отправились в туристический вояж по югу Франции, и он постоянно обсуждал эти темы и портил мне настроение… Так что сегодня мне пришлось пойти сюда одной. И, уже оказавшись здесь, я подумала: «Ну, раз уж я добралась до музея, стоит его посмотреть».
Подробно и с нотками неудовольствия объяснив причины своего появления в Тауэре, она снова приняла независимый вид.
— Понятно. Вы помните, в какое время вы пришли в Тауэр?
— Точно сказать не могу. А это важно?
— Я предпочел бы услышать ответ на свой вопрос, миссис Биттон.
Она слегка насторожилась:
— Думаю, в час или чуть позднее. В закусочной у ворот я съела сандвич и там же приобрела билеты на посещение трех башен: белой, розовой и зеленой.
Хэдли кинул взгляд на генерала Мейсона. Тот сказал:
— На посещение Белой башни, Кровавой и зала Королевских регалий. Туда вход только по билетам.
— Мм… понятно. Вы использовали эти билеты, миссис Биттон?
Она сидела, поднеся сигарету к губам. И вдруг ее дыхание стало учащенным, но это продолжалось лишь секунду. Затем ее губы слегка изогнулись, и Хэдли, сохраняя невозмутимое выражение лица, взял со стола карандаш.
— Я заходила взглянуть на Королевские регалии. Вот уж не думала, что они такие… — она подыскивала подходящее слово, — такие ослепительные. Но для меня они выглядели как стекляшки. Впрочем, думаю, все это подделка.
Лицо генерала Мейсона приобрело кирпичный оттенок, а из его уст вырвался странный звук. Затем он с трудом овладел собой, выдавая свое возмущение только яростным попыхиванием сигарой.
— Могу я спросить вас, миссис Биттон, почему вы не стали осматривать остальные башни?
— Боже мой, да откуда мне знать? Просто не захотела. Настроение изменилось! — Она поерзала на стуле, словно потеряла всякий интерес к допросу, но в глазах сохранялось напряженное ожидание. — Я немного побродила по внутреннему двору, там, где большое каменное здание и множество ворон. Мне понравилось, как выглядят солдаты. И я поговорила с одним очень милым старым бифитером…
На этот раз генерал Мейсон не вытерпел и заговорил с леденящей душу вежливостью:
— Мадам, могу я попросить вас не употреблять это слово? Стражники Тауэра называются дворцовой стражей, а не бифитерами. Этот термин относится к…
Миссис Биттон охотно уцепилась за поправку:
— Простите, я, конечно, не знала. Просто слышала, что так их называют посетители, только и всего. Я направилась к тому месту, где лежит огромный камень, на котором, как говорят, отрубали преступникам головы, понимаете, и я спросила би… стражника: «Это здесь казнили королеву Елизавету?» И он чуть не упал в обморок. Он несколько раз покашлял, а потом сказал мне: «Мадам, королева Елизавета не имела чести быть… э… Я хочу сказать, королева Елизавета скончалась в собственной кровати». А потом перечислил мне целый список имен тех, кто был здесь казнен. А я спросила: «От чего же она скончалась?» И он сказал: «Кто, мадам?» — «Королева Елизавета», — сказала я, и он так странно фыркнул.
— Да воздастся всем по их заслугам на небесах! — зловеще произнес генерал Мейсон.
На Хэдли эта тема не произвела впечатления.
— Прошу вас, миссис Биттон, постарайтесь придерживаться предмета нашей беседы. Когда вы направились к выходу?
— Дорогой мой, да разве я следила за временем! Знаю только, что вышла с большой площади вроде плаца в арку большой башни, которая называется Кровавой. И увидела группу людей у ограды вокруг лестницы, и там был бифитер, который попросил меня проходить мимо. Так что, полагаю, это было после того, как вы обнаружили… Фила. Во всяком случае, когда я приблизилась к передним воротам, меня не выпустили. И это все, что мне известно.
— И вы не видели мистера Дрисколла?
— Нет. Я даже не знала, что он тоже здесь.
Хэдли с отсутствующим видом барабанил пальцами по столу и внезапно сказал:
— Итак, миссис Биттон, согласно вашему заявлению, вы пришли в Тауэр около часу…
