— Потому что это направление к «Кингс-Хаус», — предположил доктор Фелл.
Хэдли кивнул:
— Что бы он там ни забыл и побежал сделать, это было в квартире генерала в «Кингс-Хаус». Это единственная часть Тауэра, к которой он имел какое-то отношение… Он возвращался туда, чтобы поговорить с кем-то по телефону или передать какое-то сообщение Паркеру. Но он так туда и не попал.
— Неплохо, — одобрительно кивнул доктор. — Похоже, я действую на вас как стимулирующее средство. Постепенно ваше подсознательное воображение, Хэдли, пробивается на поверхность. И все постепенно начинает сходиться вокруг арки Кровавой башни… Отсюда мы должны сделать следующие выводы: арка под этой башней представляет собой широкий туннель около двадцати футов в длину, откуда дорога ведет к крутому подъему на холм. И в хорошую погоду там довольно сумрачно, но в такой сильный туман, как сказала миссис Ларкин, которая, вероятно, читала Данте, там было черно, как в аду.
Хэдли оторвался от напряженных размышлений и раздраженно возразил:
— Слушайте. Мне кажется, что это я восстановил всю картину преступления. И после того как я это сделал, вы спокойно заявляете, что с самого начала все так и представляли себе. Не знаю, верно ли это, но если это не так…
— Я следую методу Сократа, — с достоинством ответил доктор Фелл. — Не надо поражаться, если я догадываюсь о том, что вы собираетесь сделать. Я хочу провести вас вперед и посмотреть, куда заведут нас эти предположения. Следовательно…
— Гм!.. — промычал старший инспектор, очевидно пораженный какой-то мыслью. — Теперь, когда я подумал… Боже праведный! Я знаю, где начинается вся эта литературная галиматья о детективах! С этого греческого философа из «Диалогов» Платона! Он всегда меня бесил. Парочка греков прохаживается себе на лоне природы, никого не беспокоя, и вдруг этот проклятый философ говорит: «Бонжур»… Или как они там говорят по-гречески… «Бонжур, джентльмены, у вас на сегодня что-нибудь запланировано?» Разумеется, у его друзей ничего не запланировано, как, впрочем, и всегда. Такое впечатление, что у них в Греции не было никаких дел. Тогда Сократ говорит: «Ладно. Давайте присядем здесь и поговорим». После чего он предлагает им разрешить несколько вопросов… Сам-то он, конечно, знает ответ. Это не какие-нибудь важные вопросы вроде «Что вы думаете об ирландской проблеме?» или «Кто в этом году выиграет Мартовские иды — Афины или Спарта?». Нет, это обязательно должен быть какой-нибудь ужасный вопрос о душе. Сократ задает вопрос. Начинает говорить один из его друзей и болтает на протяжении девяти страниц, после чего Сократ грустно качает головой и говорит: «Нет!» Тогда в разговор вступает другой парень и занимает своей трепотней страниц эдак шестнадцать. И Сократ только вздыхает. Следующая его жертва трещит до самой темноты, и Сократ отвечает: «Возможно». И они ни разу не попытались восстать и треснуть его головой об обелиск. Мне именно это хотелось сделать, когда я читал «Диалоги», потому что он никогда не говорит, что он имел в виду… Вот происхождение ваших детективов, Фелл! И прошу вас прекратить это, наконец!
Доктор Фелл закурил сигару и с упреком посмотрел на него:
— Я замечаю в вас, Хэдли, определенную склонность к сатире… И как вы тонко определили происхождение идеи, которое просмотрели большинство библиофилов. М-да… Мне и самому никогда не хватало терпения следить за размышлениями участников этих диалогов… Однако вернемся к нашему предмету и продолжим обсуждать убийство.
— А на чем я остановился? — задумался Хэдли. — Это возмутительное дело становится…
— Вы проследили путь Дрисколла до туннеля, где он был убит. Итак, там было темно. Почему же убийца не оставил его на месте?
— Потому что тогда могли слишком быстро обнаружить труп. Через этот туннель проходит очень много народу, так что кто-то мог наткнуться на тело прежде, чем убийца успел скрыться… Поэтому он вскинул Дрисколла на плечо, проверил, не видно ли кого на Уотер-Лейн, перебежал через нее и перебросил его через ограду.
Доктор кивнул, вытянул одну руку и стал загибать пальцы:
— Значит, Дрисколл входит под арку и встречает там своего убийцу. Миссис Биттон, немного подождав, идет вслед за ним, потому что не знает, что Дрисколл все еще в туннеле. Вы понимаете, Хэдли, что у нас получается? Получается, что миссис Биттон стоит в одном конце арки, Дрисколл и его убийца в середине, а у другого ее конца — наш добрый друг Эрбор. Все верно?
— Каждый раз, когда вы начинаете эти свои объяснения, — недовольно заметил старший инспектор, — дело становится более запутанным. Но этот момент кажется довольно ясным. Ларкин показала, что миссис Биттон вошла в арку без двадцати пяти два. Эрбор столкнулся с ней на другом конце арки в то же время. Где же ловушка?
— Я не говорил, что была ловушка. На некотором расстоянии за миссис Биттон в туннель вошла зоркая Ларкин. Нужно помнить, что все это время убийца находился там со своей жертвой, — иначе она заметила бы, как он выносит его наружу. В туннеле очень темно, чему способствует густой туман. Миссис Ларкин слышит чьи-то шаги. Возможно, это с другой стороны в арку входит Эрбор. Таким образом, туннель освобождается. Убийца, который прижался к стене со своей жертвой, обливаясь потом от страха, что его обнаружат, выходит из арки, освобождается от тела и скрывается… Думаю, события развивались примерно таким образом, вы согласны?
— Да, вероятно. — Доктор Фелл скосил глаза на кончик сигары. — Тогда, — медленно вопросил он, — как вписывается в эту картину наш загадочный мистер Эрбор? Чего он боится? Сейчас он прячется в своем коттедже, скованный полным ужасом. Но почему?
Хэдли хлопнул по подлокотнику кресла своим портфелем.
— Он прошел через этот темный туннель, Фелл… и когда он вышел от нас в таком ужасном состоянии, таксист сказал, что он все время говорил о каком-то голосе…
— Ну и ну, Хэдли! Я смотрю, у вас уж очень разыгралось воображение, — добродушно упрекнул доктор старшего инспектора полиции. — Уж не думаете ли вы, что убийца решил напугать его, когда тот проходил мимо?
— Я ничего иного от вас не ожидал, — с горечью ответил старший инспектор, — кроме этого тяжеловесного юмора… Что вы пытаетесь доказать?
Но он не очень вслушивался, как заметил Рэмпоул, в ответ доктора Фелла. Он сосредоточенным взглядом скользнул по камину, осколкам разбитой фигурки на полу, внимательно осмотрел полку, на которой оставалась уже одна статуэтка. Доктор Фелл проследил за направлением его взгляда.
— Позвольте угадать, Хэдли, о чем вы сейчас думаете, — заметил он. — Вы думаете: убийца — крупный и сильный мужчина, у которого должен быть серьезный мотив. Мужчина, способный на убийство под влиянием сильных переживаний, которым мы были свидетелями. Мужчина, у которого был доступ к стреле от арбалета. Мужчина, который знал об этой стреле. Мужчина, которого до сих пор не допрашивали по поводу того, где он находился во время убийства… И это Лестер Биттон.
— Да, — не оборачиваясь, пробормотал Хэдли. — Именно об этом я и думал.
В дверь позвонили, кто-то коротко и сильно нажимал на кнопку звонка. Но не успел Рэмпоул подойти к двери, как она распахнулась…
— Простите, что мы так задержались! — тут же раздался девичий голос, хотя они еще никого не видели. — Но у нашего водителя сегодня выходной, а мы не хотели брать большой автомобиль и попытались воспользоваться другой машиной, но она только выехала на улицу и остановилась. Ужас! И вокруг нас сразу собралась целая толпа, а Боб поднял капот и стал что-то бормотать и дергать там всякие проводки и разные детали, и вдруг там что-то взорвалось, и Боб так выругался, что вся толпа покатилась со смеху. Можно было сойти с ума! Так что в конце концов нам пришлось пересесть в автомобиль.
Рэмпоул обнаружил перед собой маленькое личико, которое выглядывало из-за двери. Затем постепенно и вся гостья появилась в комнате. Это была пухленькая, очень симпатичная блондиночка с невероятно живыми и выразительными голубыми глазами; она была похожа на запыхавшуюся куклу. Чувствовалось, что на ее внешности не способен отразиться след любого несчастья. Если вы напомните ей о нем, она заплачет, а между тем, казалось, она совершенно о нем не помнит.
— Э… полагаю, вы мисс Биттон? — растерялся американец.
— Мисс Биттон — это я, — пояснила девушка, как будто выделяла себя из группы визитеров. — Но мой Боб никогда не умел справляться с такими вещами, потому что папа купил мне два года назад коттедж
