оставлю зажженной. Через сколько времени она перегорит?
Стивенсон недоуменно заморгал.
— Но вы же не собираетесь это делать, — заметил он. — Такая лампа нужна, только пока...
— Да-да, знаю. Но допустим, у меня такая причуда. Сколько времени лампа будет гореть?
Аптекарь задумался.
— Я бы сказал, значительно больше часа.
— Вы в этом уверены?
— Да, сэр, вполне уверен. Эти лампы стоят уплаченных за них денег.
— Хмф, да. Вчера утром кто-нибудь из «Бельгарда» покупал у вас лампу «Фотофлад»?
Стивенсон выглядел обеспокоенным.
— Вчера утром? Дайте вспомнить.
Едва ли он успел забыть, подумал Эллиот.
— Да, мисс Уиллс. Она пришла около десяти утра и купила одну лампу. Но надеюсь, вы не собираетесь цитировать все, что я говорю. Я не хочу, чтобы на меня ссылались в «Бельгарде».
— Мисс Уиллс часто покупала такие лампы?
— Не часто, но иногда.
— Для себя?
— Нет-нет. Для мистера Чесни. Они иногда делали съемки в теплицах. Образцы персиков, рекламные фото и так далее. Вчера он попросил ее купить лампу.
Доктор Фелл повернулся к Эллиоту:
— Вы упоминали, инспектор, как Марджори Уиллс говорила вам, что прошлой ночью горела новая лампа, купленная ею самой. — Он снова обратился к Стивенсону: — Значит, мисс Уиллс не увлекается фотографией?
— Нет. Она никогда ничего здесь не покупала — я имею в виду, для занятий фотографией.
Эндрю Эллиот поднял взгляд, ужаленный воспоминанием. И вторично, словно при повороте колеса, он увидел Марджори Уиллс, смотрящую на него в зеркале.
Они не услышали звона колокольчика над дверью, которая все еще оставалась приоткрытой, шевелясь и поскрипывая, и не услышали звука шагов. Когда Эллиот смотрел на лицо девушки, отражающееся в зеркале на расстоянии менее пяти футов, в их ушах еще звучал мягкий, но четкий голос аптекаря.
Казалось, отражение само скользнуло из-за кулис. На Марджори была все та же серая шляпа; рот был слегка приоткрыт, а одна рука в перчатке — приподнята, как будто на что-то указывая. Глядя в ее серые глаза в тусклом зеркале, Эллиот увидел, как в них появляется узнавание, словно новое лицо обретало форму.
Она вспомнила.
Марджори Уиллс, как ребенок, поднесла палец ко рту.
И в этот момент со стороны входной двери донесся грохот разбившегося стекла и тарахтение падающих осколков. Кто-то с улицы бросил в девушку камень.
Глава 13
ЧТЕНИЕ МЫСЛЕЙ?
Эллиот перепрыгнул через прилавок и бросился к двери. Это было результатом инстинкта, выработанного за время службы в полиции, но также нежелания смотреть в глаза Марджори Уиллс.
Он распахнул дверь, хрустя ногами по осколкам и чувствуя такую злобу на бросившего камень, что едва не кинулся за ним.
Но улица была пуста, если не считать мальчишку посыльного, который ехал на велосипеде, задумчиво уставясь на небо, и был слишком далеко, чтобы швырнуть камень. Хай-стрит выглядела безмятежной и праведной.
Хотя кровь стучала у него в висках, прохладный ветер помог Эллиоту взять себя в руки. Он не должен делать ложные шаги, не должен бегать взад-вперед по улице, выставляя себя дураком и давая повод для насмешек. Может быть, крикнуть вслед мальчишке? Или опросить зеленщика в лавке с другой стороны? Нет, сейчас лучше не надо. Когда сомневаешься, нужно выжидать, позволяя противнику ломать голову над тем, что ты будешь делать дальше, — эта проблема будет тревожить его сильнее всего прочего. Но он впервые ощутил силу скрытой и безликой неприязни, сосредотачивающейся вокруг Марджори Уиллс.
Секунд двадцать Эллиот простоял, глядя в разные стороны, потом вернулся в аптеку.
Марджори Уиллс прислонилась к прилавку, прижав руки к глазам.
— Почему? — жалобно спросила она. — Я же ничего не сделала!
— Я тоже! — подхватил побледневший Стивенсон. — Они не имеют права разбивать мне окна. Вы собираетесь что-нибудь предпринять по этому поводу, инспектор?
— Да, — ответил Эллиот. — Но сейчас...
Стивенсон колебался, разрываясь между различными идеями.
— Э-э... не хотите присесть, мисс Уиллс? Может быть, в задней комнате? Или наверху? Я не знал, что дело обстоит так скверно. Едва ли вам стоит сразу выходить на улицу...
Для Эллиота это было чересчур.
— В конце концов, где мы находимся? — воскликнул он. — В Англии или в нацистской Германии? Кто мы — кучка «неарийцев» в концлагере? Просто скажите, куда вы собираетесь идти, и, если хоть кто-нибудь косо на вас посмотрит, я отправлю его за решетку, прежде чем вы успеете произнести «доктор Немо»!
Девушка быстро взглянула на него, и кое-что сразу стало очевидным, как будто было отпечатано на бесчисленных картонных коробочках с лекарствами. Дело было не в том, что сказал Эллиот, а в самой атмосфере, где эмоции были так же ощутимы, как жар тела. Эллиот вновь всем своим существом чувствовал присутствие Марджори, все мельчайшие детали ее лица — от разреза глаз до зачесанных назад волос. Именно это называют внутренней связью.
— Спокойно, — заговорил доктор Фелл.
Его рокочущий голос звучал почти весело, словно взывая к здравому смыслу.
— Едва ли ситуация так уж плоха, — продолжал он. — Мисс Уиллс желает сесть? Пожалуйста! Она хочет куда-то пойти? Ради бога! Почему бы и нет? Вы пришли сюда с какой-то целью, мэм?
— Я... — Девушка, все еще смотревшая на Эллиота, встрепенулась.
— За мылом, зубной пастой, солью для ванны?
— Нет. Я... пришла за инспектором. — Она отвела взгляд. — Он нужен майору Кроу в «Бельгарде» — немедленно. Они ищут его с одиннадцати часов, и никто не знал, где он. Мы пытались позвонить Стивенсону, так как майор сказал, что вы... что инспектор должен быть здесь в час дня, но никто не брал трубку. Я решила, что в моем теперешнем состоянии мне пойдет на пользу съездить сюда. Мой автомобиль снаружи, и если кто-нибудь не проколол шины...
— А почему майор Кроу в «Бельгарде»? Он тоже собирался быть здесь к часу.
— Значит, вы не слышали?.. Никто вам не сообщил?
— О чем?
— Уилбер умер, — сказала Марджори.
Доктор Фелл поднял руку к полям шляпы и сильнее надвинул ее на глаза. Его большая рука задержалась там, прикрывая очки.
— Очень сожалею, — пробормотал он. — Значит, сотрясение мозга оказалось роковым?
— Нет, — ответила Марджори. — Дядя Джо говорит, что кто-то вошел к нему ночью со шприцем, наполненным синильной кислотой, ввел яд ему в руку и Уилбер умер во сне.
Последовало молчание.
Доктор Фелл выбрался из-за прилавка, приковылял к двери и остановился, опустив голову, потом достал большой красный носовой платок и шумно высморкался.
