Луиза Бентон, перегнувшись через перила, указывала на манекен на сцене:
— Кто это?
— Она не живая, — успокоил ее Кери. — Это Коринна, ранее именуемая Фатимой. Манекен, некогда игравший в вист.
— Это и напомнило мне об Арабелле Квинт, — снова заговорила Мэдж. — Ее успехи в висте на приходских собраниях после того, как муж обучил ее секретам при тасовании колоды и двойном снятии…
— Неужели это та фигура, которую я видела здесь в детстве?! — воскликнула Луиза. — Ее показывали сидящей на стеклянном цилиндре, дабы зрители убедились, что к ней не присоединены никакие провода под сценой…
— Она самая, — улыбнулась Мэдж.
Луиза была поражена. Склонившись над перилами, она разглядывала фигуру внизу.
— Думаю, я говорила вам, что самые счастливые мои воспоминания детства связаны с визитами сюда и в Сент-Томас-Холл. Я помню Фатиму, она казалась мне сверхъестественной. До сих пор не понимаю, как она работала! — Луиза повернулась с виноватой улыбкой. — Конечно, с моей стороны нахальство задавать этот вопрос, но в манекене были скрытые провода?
— Нет, — ответила Мэдж.
— И никто не прятался внутри?
— Никто.
— Я понимаю, что сейчас не время об этом говорить, но это кажется невозможным. Фигура сидит на сцене. Рядом никого нет. К ней не подведены ни провода, ни веревки. Внутри отсутствует часовой механизм. Тем не менее, она двигается и играет в карты, как живой человек! Полагаю, не стоит спрашивать у вас, как она действовала?
— Нет, — с улыбкой отозвалась Мэдж. — Боюсь, это профессиональная тайна.
— Чепуха, — заявил Кери. — Я расскажу вам, как она работала! — При виде возмущенного выражения лица Мэдж он сердито добавил: — Да, знаю! Я предатель! Скажи это!
— Ты предатель! И я это говорю!
— Но чего я не могу выносить, — продолжал Кери, — и никогда не мог даже до того, как стал изучать ремесло фокусника, так это хитрые и снисходительные улыбки на лицах представителей нашей профессии, когда их спрашивают о работе. С посторонними еще куда ни шло, но, когда разговор идет среди друзей, это выводит меня из себя. Может быть, я не вкладываю в работу душу. Может быть, я позорю свою профессию. Я уже признался. Но твоя улыбка меня достала. Я не могу изображать таинственного йога не только на публике, но и в частной жизни. Вот почему я собираюсь подсказать Луизе…
Он внезапно умолк.
Весь театр «Исида» начал вибрировать, как тетива.
И снова послышался отдаленный гул, словно вызванный дрожью земли. Решетка под ногами закачалась. Где-то разбилась электрическая лампочка.
— Возможно, вы не знаете, — с напускным спокойствием заговорила Луиза, — но начиная со второй половины дня бомбят Ист-Энд — в районе доков.
— Но ведь почти ничего не слышно! — запротестовала Мэдж.
— Подождите, пока они подлетят ближе.
Они замолчали и прислушались, как многие лондонцы в тот же момент.
Переложив фотографию все еще неизвестного мужчины в левую руку и сунув ее под мышку, Луиза с тем же небрежным видом посмотрела на наручные часы:
— Я должна возвращаться домой. У меня назначена встреча, о которой я совсем забыла. — Внезапно она подняла взгляд. — Ну разве это не глупо? Никто не знает, какой кошмар надвигается на нас, а все, о чем я могу думать, это как работал манекен.
— Секрет манекена можно объяснить в двух словах, — сказал Кери. — Сжатый воздух.
Луиза ошеломленно уставилась на него.
— Сжатый воздух? — переспросила она.
— Фигура, если помните… — Кери кивнул в сторону сцены, — стояла на полом стеклянном цилиндре, демонстрирующем отсутствие проводов.
— Да.
— Цилиндр действительно был полым и пустым. Но в этом все и дело. Внутри фигуры находились трубки с присоединенными к ним гирями, контролирующие ее руки, пальцы и голову. Сжатый воздух накачивался из-под сцены через пустой цилиндр с разной степенью силы. При увеличении мощи движение гирь поднимало руку, а при уменьшении — опускало. Так же осуществлялись и другие движения. В действительности это искусный механизм с пультом управления под сценой, регулирующим каждый жест.
— И это все?! — воскликнула Луиза.
— Все. Остерегайтесь приспособлений, которые внешне затрудняют трюк — на самом деле они его облегчают. Первый принцип фокусов, если подумать об этом…
Кери внезапно умолк, устремив перед собой невидящий взгляд. Ибо на него снизошло понимание.
— Господи! — пробормотал он, ударив правым кулаком по левой ладони.
— Слушайте! — вскрикнула Луиза.
Несмотря на недавние слова, теперь ее, похоже, не занимал принцип действия манекена. Глядя на потолок, она прислушивалась к гудению тяжелых бомбардировщиков. Оно было куда громче жужжания одинокого самолета, которое они слышали вчера вечером, и словно сотрясало все небо.
Гудение испугало Мэдж, но и поведало ей кое-что.
— Кери! — воскликнула она, тыча в него пальцем, как будто к ней неожиданно вернулась намять.
Потом оба заговорили одновременно.
— Обгорелая спичка! — сказала Мэдж.
— Кладовая в холле! — сказал Кери.
— О чем вы говорите? — почти закричала Луиза.
— Думаю, Луиза, — отозвался Кери, — мы оба знаем, как умер ваш отец и как был проделан трюк.
Шагнув назад, Луиза положила руку на перила балкона. Ее грудь медленно вздымалась и опускалась. Хотя это была иллюзия, вызванная нервным напряжением, но казалось, будто гудение бомбардировщиков заставляет дрожать и балкон, и софиты, и колосники. Даже призраки Квинта и Пэллизера застыли в ожидании.
— И что теперь? — с трудом вымолвила Луиза. Ее губы тоже дрожали.
— Теперь надо постараться найти такси, — ответил Кери. — Мы поедем к вам домой. Но нам нужно поторапливаться!
Глава 18
Пожары в Ист-Энде были настолько сильными, что розовое зарево на небе виднелось даже отсюда, на расстоянии нескольких миль. Территория зоопарка казалась черной и наглухо запечатанной, когда такси остановилось у ворот.
— Вход воспрещен! — рявкнул чей-то голос, когда Мэдж, Луиза и Кери шли от машины через тротуар. Они с трудом разглядели широкую фигуру Энгаса Мак-Тэвиша с рукавом пожарного шланга на плече.
— Чепуха, Энгас, — спокойно отозвалась Луиза. — Вы не можете запретить мне возвращаться в собственный дом, не так ли?
— Они бомбят Ист-Энд! — возбужденно сообщил Мак-Тэвиш.
— Мы уже знаем, Энгас.
