Ник Картер встал, направился в спальню, собрал всю разбросанную на полу одежду и обыскал все карманы.
Он положил на стол в библиотечной комнате все, что нашел в карманах: три банковых билета по пять долларов, пятнадцать долларов золотом, восемьдесят пять центов мелочью, серебряный перочинный нож, спичечницу, портсигар, завернутую в папиросную бумагу бриллиантовую булавку, золотой карандаш и скомканный лист газетной бумаги с объявлениями.
– Ключа я не нашел, – проговорил затем сыщик, – разве сегодня утром мистер Файрфильд звонил?
– Звонил.
– Сказал ли он вам, что забыл взять с собою ключ?
– Нет, не говорил.
Ник Картер взял разорванный лист газетной бумаги и разгладил его.
Как только он взглянул на него, он насторожился и нахмурился.
Оказалось, что на видном месте было напечатано объявление, которым Дик назначал Диане Кранстон свидание.
– Поразительная вещь, – пробормотал Ник Картер, – почему Файрфильд носил с собой именно это объявление?
Вдруг кто-то постучал в дверь.
На пороге появился инспектор Мак-Глусски, торопившийся исполнить желание своего друга.
Ник Картер проводил его в библиотечную комнату, где Фергюсон все еще уныло сидел на стуле у окна.
– Послушайте, Фергюсон, – обратился к нему Ник Картер, – вот приехал полицейский инспектор Мак- Глусски. Пока я вместе с ним еще раз осмотрю место преступления, вы наведите справки, где был мистер Файрфильд в эту ночь. Может быть, вы узнаете это у кого-нибудь из его друзей?
– Думаю, что это удастся, тем более, что я знаю почти всех его друзей. Во всяком случае я сделаю все, что могу.
– Ну вот. Только не болтайте, – предупредил сыщик, – до поры до времени никто не должен знать о том, что здесь произошло; если кто-нибудь вас спросит, почему вы справляетесь, то скажите, что вы беспокоитесь, так как мистера Файрфильда все еще нет дома.
Фергюсон еще раз обещал сделать все возможное, и ушел.
– Вот что, Джордж, – обратился теперь Ник Картер к своему другу, когда они остались одни, – в данном случае преступника будет весьма трудно найти и уличить.
– Разве дело покрыто такой непроницаемой тайной? – спросил Мак-Глусски.
– Нет, не то. Мне даже кажется, что я уже знаю, кто совершил это убийство.
– Ты что? – воскликнул Мак-Глусски в изумлении.
– Но подозрение еще не доказательство, – продолжал Ник Картер. – Имей в виду, что на лицо нет никаких данных, которые могли бы подтвердить мою догадку. Напротив, имеются улики такого рода, что можно заподозрить кого угодно, но только не того, кто на самом деле совершил преступление.
– Не совсем тебя понимаю. Ведь обыкновенно ты воздерживаешься от преждевременных обвинений.
– Конечно, но в данном случае дело обстоит так, что я изменяю своей привычке. Однако, прежде чем рассуждать об этом, сначала осмотри место преступления и составь свое собственное суждение.
Когда Ник Картер открыл дверь в спальню, Мак-Глусски остановился на пороге и оттуда внимательно смотрел на представшую перед ним картину. Наконец он проговорил:
– Похоже на то, как будто здесь орудовал какой-то сумасшедший.
– Вот это самое в первую минуту подумал и я, – согласился Ник Картер.
– А как ты полагаешь, – спросил Мак-Глусски, – ведь такая борьба должна была произвести страшный шум?
– Стены гостиницы, быть может, не пропускают звуков, – насмешливо заметил Ник Картер.
– Но все это как-то мало похоже на правду, как ты думаешь?
– Я очень рад, что тебе приходят те же мысли, что и мне, – сухо отозвался Ник Картер.
Инспектор вошел к комнату, тщательно осмотрел кровавые следы, а затем наклонился над трупом. Потом он осмотрел всю мебель, поднимал то стул, то столик, как будто для того, чтобы удостовериться в весе той или другой вещи и, наконец, проворчал:
– Я закончил.
Они перешли опять в библиотечную комнату.
Там Ник Картер, не говоря ни слова, указал на раму, из которой была вынута картина.
– Что это значит? – спросил инспектор Мак-Глусски.
– Минувшей ночью в этой раме находился нарисованный карандашом эскиз женской головки. Когда Файрфильд в три часа вернулся домой, эскиз был еще на своем месте. Покойный сел вот на этот стул и с улыбкой смотрел на картину.
– Это тебе сообщил лакей?
