—Да, — подтвердил Майкл, но в его глазах плясали чертики.
— Ну так это же все объясняет, правда?
— Что объясняет?
— Что этот человек тратит деньги лишь на украшение своей персоны и не думает о возложенной на него ответственности. И замок, и вся округа очень нуждаются в денежных вложениях. А он на что деньги тратит? На золотой лорнет!
Майкл понимал, что следовало сразу указать этой прелестной девушке на ее ошибку, но из озорства решил еще немного продлить этот невинный обман.
— Не нужно так строго корить его, — примирительно сказал он с невозмутимым видом. — Граф ведь не знал, что получит титул. Он всегда думал, что его дядя женится и произведет на свет наследника. Но дядя внезапно умер.
— Как давно это произошло?
— Три года назад, — ответил граф.
— И за эти три года он не удосужился посетить дом своих предков? На мой взгляд, это возмутительно.
— Может, вы и правы, — покорно согласился Майкл. — Я не думаю, что он когда-нибудь смотрел на эту проблему с такой точки зрения.
Граф вдруг подумал, что у девушки слишком грамотная для служанки речь. Она казалась настоящей леди. Но леди так не одеваются и уж тем более не режут камыш у реки. Майкл решил, что она, должно быть, дочь одного из его арендаторов. Принадлежащие ему земли простирались далеко от замка.
— Вы этим обычно и занимаетесь?
— Собираю камыш? Нет, обычно я работаю в саду.
—А как вас зовут? — улыбаясь, спросил он. — Нет-нет, не говорите. Позвольте, я сам угадаю. Роза или Лилия? Или Лайлек[1]? Айерис[2]? А может, Гиацинт? Мне кажется, вас должны были назвать в честь какого-нибудь прекрасного цветка.
Беттина искоса посмотрела на него.
— В самом деле? Тогда будьте осторожны — вдруг меня зовут жалящей крапивой.
— Не верю. У такой хорошенькой девушки не может быть яда.
— Вы всегда разговариваете с незнакомыми девушками в таком тоне?
— Только если они так невероятно красивы. Если вас назвали не в честь цветка, тогда должно быть другое, не менее очаровательное имя — Фейс, Хоуп, Черити[3].
Девушка рассмеялась, но тут же осеклась, забавно коснувшись губ ладошкой.
—Я стараюсь угодить, — возразил он.
— Кому? Может, и есть дамы, которые находят приятной для слуха такую унизительную чепуху, но я не вхожу в их число.
— Не понимаю, что вы подразумеваете под «унизительной чепухой».
— Прекрасно понимаете. Вы приехали из Лондона, полны сознанием собственной важности. Увидели девушку, собирающую камыш, и подумали: «Ха!»
— Я никогда не говорил «Ха!»! — попытался защититься Майкл.
— Вы подумали: «Ха! Неотесанная деревенская барышня, глупое создание, которое ничего не понимает. Ей польстит уже то, что я заговорю с ней. Несколько идиотских замечаний о розах и лилиях, и она растает». Ну что, сэр, очень похоже, что я таю?
— Совсем не похоже, — ответил Майкл, пытаясь справиться с растерянностью. Его будто атаковал рой пчел — так ему показалось.
В то же время она была обворожительна в вихре своего возмущения. Чем больше она нападала на него, тем очаровательнее казалась. Его мысли перепутались, душу охватили неведомые доселе эмоции. Девушка все больше распалялась, щеки ее зарделись — и граф подумал, что он никогда не встречал более прелестного существа.
Майкл не мог больше сдерживаться — да если честно, не очень-то и старался.
Неотрывно глядя на ее восхитительное личико, он притянул ее к себе и крепко поцеловал в пунцовые губы.
Сначала она стояла не шелохнувшись. Граф чувствовал, как она напряглась от неожиданности, и ждал, что она расслабится, разделив с ним наслаждение поцелуем. Он ни на секунду не сомневался, что, несмотря на видимое возмущение, этот поцелуй ей приятен. Ведь он ощутил ее очаровательные губки — такие мягкие и, как ему показалось, такие податливые.
Но эта его иллюзия разбилась вдребезги. Резким движением девушка освободилась из его объятий и в следующее мгновение он пошатнулся от такой звонкой пощечины, что у него чуть искры из глаз не посыпались.
— Эй! — воскликнул он, с удивлением уставившись на нее.
— Как вы смеете! — выдохнула она. — За кого вы меня... Кто вы?
— Неразумно?! Это все, что вы можете сказать? Я бы назвала это иначе. Бесчестно. Недостойно приличного джентльмена.
— Но разве я виноват? — полушутя взмолился он. — Что я мог поделать, если вы такая очаровательная, такая хорошенькая?
— Вы смеете утверждать, что я сама виновата?!
— Но ведь я не первый мужчина, который захотел поцеловать вас!
— На этот счет мне ничего не известно, но вы действительно первый, кто забыл о нормах приличия и сделал это, — гневно ответила она.
— Вам не кажется, что вы придаете этому слишком большое значение? — спросил граф. — В конце концов, это всего лишь невинный поцелуй.
Она выпрямилась и смерила его яростным взглядом.
—Я помолвлена, — выпалила она уничтожающим тоном.
Он замер в смятении.
Майклу как-то не приходило в голову, что такое может быть. Девушка казалась такой естественной среди окружающей их природы, словно подарок солнечных небес. Но теперь он вдруг понял, что мог скомпрометировать бедняжку. Оглядевшись по сторонам, он с облегчением отметил, что поблизости никого нет.
—Я прошу прощения, — пробормотал он. — Очевидно, мне не следовало... пожалуйста, простите меня...
Майкл поспешил прочь, не проронив больше ни слова. Он не понимал, что на него нашло, что заставило повести себя подобным образом. Но удержаться он не мог. Это правда.
— Поехали, — велел он кучеру, когда они с Вином забрались в карету.
— Что с тобой произошло? — спросил Вин, с сочувствием разглядывая друга.
— Ничего, а почему ты спрашиваешь?
— У тебя одна щека горит. Я подумал, что ты упал.
—Я споткнулся и... наскочил на дерево, — ответил Майкл, смущенно потирая лицо.
—Дерево? Но в той стороне, куда ты пошел, нет ни одного дерева...
— Ради всего святого, Вин, — простонал Майкл, — оставь эту тему!
—Хорошо-хорошо. Не нужно обижаться.
Замок был прекрасен со всех сторон, но когда карета подъехала к парадному входу, Майкл увидел, что нужно будет заменить окна и покрасить двери.
Выйдя из кареты, он велел кучеру искать дорогу в конюшню.
— Правда, сомневаюсь, что там кто-нибудь есть, — заметил он угрюмо.
— Это настоящее приключение, милорд, — ответил тот, рассмеявшись. — Надеюсь, что вы не
