– Боюсь, ваша светлость, у меня плохие новости.
– Плохие новости? – повторил герцог.
– Лошадь, на которой поехала мисс Уотсон, вернулась в конюшню без седока, а Стрекоза пропала.
– Должно быть, случилось несчастье! – воскликнул герцог. – Кто-нибудь знает, куда они поехали?
Дворецкий покачал головой:
– Нет, ваша светлость. Обычно они после ленча выезжали на выгул.
– Я отправляюсь на поиски! – сказал герцог. «Не похоже, – подумал он, – что мисс Уотсон, прекрасную наездницу, сбросила лошадь. Но, вероятно, произошло именно это, поскольку лошадь вернулась одна. А Саймон скорее всего остался со своей гувернанткой. Может быть, она сломала ногу или ранена еще серьезнее?»
При мысли об этом герцог почувствовал, будто в сердце вонзили клинок.
Он уже направился к двери, но дворецкий его остановил:
– Только что получено письмо для вашей светлости. Человек, который его принес, сказал, что это очень срочно.
Герцог хотел ответить, что прочтет его, когда вернется, но тут ему пришло в голову, что если письмо срочное, оно может касаться мисс Уотсон и Саймона.
Он молча протянул руку, и дворецкий отдал ему записку.
Герцог развернул ее и замер.
Записка гласила:
Ваша светлость!
Нас с Саймоном взяли в плен какие-то люди, которые требуют выкуп в две тысячи фунтов наличными.
Они хотят, чтобы вы положили деньги в разбитую дверь на старой мельнице. После этого поднимите над замком белый флаг, чтобы они знали, что деньги на месте.
Если вы не заплатите им, то больше никогда нас не увидите.
Да поможет нам ВСЕВЫШНИЙ!
Ваша с сожалением – Кася Уотсон.
Герцог дважды перечитал письмо. Потом он приступил к действию.
В маленькой комнате на верху дозорной башни стало темнеть.
Саймон придвинулся поближе к Касе и положил ей голову на плечо.
– Я есть хочу, – сказал он.
– Я понимаю, – сказала Кася. – И надеюсь только, что твой дядя постарается побыстрее заплатить этим ужасным людям или придет нас спасти.
– Думаете, он догадается, что вы хотели ему сказать? – спросил Саймон.
– Я постаралась сделать это как можно осторожнее, – объяснила Кася. – Но я рассчитываю, что когда он его прочтет, ему покажется странным, что я везде поставила заглавную «Б».
Саймон ничего не сказал, и она продолжала:
– В конце я написала: «Да спасет нас Всевышний», – и подчеркнула последнее слово.
– И вы думаете, он поймет, что мы наверху в дозорной башне? – спросил Саймон, про себя разгадав этот ребус.
– Я молюсь, чтобы он понял, – сказала Кася. – И тебе тоже нужно молиться.
– Он же не услышит, как мы молимся, – возразил Саймон.
– В Индии, – сказала Кася, – люди верят в силу мысли. – Она улыбнулась мальчику и продолжала:
– Я как-то читала в одной книге, как один человек узнал, что его отец умер, за три тысячи миль от своего дома. И ему никто об этом не говорил, просто в голове у него родилось это знание.
– Тогда мы можем послать дяде Саймону мысленное письмо, – сказал Саймон.
– Я как раз и пытаюсь это сделать, – ответила Кася, – и ты должен мне помочь.
– Как? – спросил Саймон.
– Думай о своем дяде, постарайся увидеть, как он стоит в гостиной или в своем кабинете, и повторяй про себя: «Дозорная башня, дозорная башня».
– Я постараюсь, – сказал Саймон. – Я буду очень, очень стараться. Мне здесь не нравится.
– Мне тоже, – вздохнула Кася и притянула Саймона ближе к себе.
Позже, когда она заметила, что мальчик заснул, она сняла с себя жакет и, свернув его, подложила ему под голову.
Когда она его поворачивала, Саймон, не открывая глаз, сонно пробормотал:
– Дозорная башня… Дозорная башня…
