Маркиз сначала вежливо поинтересовался здоровьем миссис Давдейл, затем спросил Евгению, имела ли она возможность осмотреть весь сад. Евгения призналась, что только начала знакомиться с поместьем, заметив, что пешком далеко не уйдешь, а оставлять мать надолго ей не хочется.
Маркиз удивился, что она не воспользовалась его конюшней и не каталась на прекрасных лошадях. Он предложил поехать на конную прогулку вместе с ним прямо сегодня, после обеда. Евгения заколебалась. Ей не хотелось оставаться с маркизом наедине. Но миссис Давдейл поспешила принять приглашение от имени дочери. Она очень беспокоилась, что Евгения мало бывает на свежем воздухе.
И вот, сразу после полудня, Евгения сидела на красивой чалой кобыле, готовая отправиться на прогулку с маркизом.
Она не могла не заметить, что все — от молодого конюха, который подвел лошадей, и лакея, вышедшего вслед за маркизом и подавшего ему хлыст, и до служанки, которая торопливо шла из сада с охапкой шалфея, — приветствовали хозяина с нескрываемой теплотой. И маркиз здоровался со всеми учтиво и радушно.
Евгения с удивлением отметила, что очень быстро вспомнила навыки верховой езды. В седле она держалась легко и естественно.
Медленно проехав по центральной гравийной дорожке, которая окаймляла газон, они двинулись к лугу перед озером и пустили лошадей галопом. Девушка давно не чувствовала себя такой счастливой.
Маркиз осадил коня у воды, и Евгения последовала его примеру. Лошади опустили головы и стали пить.
Маркиз повернулся к девушке, намереваясь что-то сказать, но застыл, сраженный очарованием Евгении — глаза ее сверкали, щеки разрумянились, волосы разметались по плечам. Она глубоко дышала, приоткрыв рот.
Маркиз с трудом оторвал от нее взгляд.
— Здесь поблизости есть место, куда вы хотели бы поехать? — спросил он.
Евгения глубоко вдохнула, потом указала на лес.
— Туда, — махнула она рукой в сторону леса. — Я хотела бы найти дом, в котором мы раньше жили.
Маркиз улыбнулся.
— Мне и самому любопытно на него взглянуть. Едемте.
Они решили переправиться через реку вброд — вода, к счастью, еще не поднималась, — а не ехать к деревянному мосту вверх по течению. Выбравшись из воды на другом берегу, они углубились в лес. Сердце Евгении гулко застучало от волнения, когда они выехали на тропинку, ведущую к домику. От нетерпения девушка пришпорила лошадь. Ветки разросшихся деревьев затрудняли ее продвижение вперед. Евгения не помнила, чтобы тропинка была такой заросшей и узкой.
Вскоре она заметила белые столбы. Некоторые из них покосились, некоторые — и вовсе упали. Их вид сам по себе должен был подготовить Евгению к тому, что она увидит дальше. Но она ничего не поняла и пришпорила лошадь. И только выехав на поляну перед домом, она резко натянула поводья, вскрикнув от ужаса.
Перед ней стоял «Парагон» — или то, что от него осталось.
Соломенная кровля исчезла, оголив ветхие балки крыши. В окнах не сохранилось ни одного стекла. Стены облезли, облупились и кое-где обвалились.
— Увы, — вздохнул маркиз. — Когда мы возвращаемся в прошлое, оно оказывается совсем не таким, каким живет в наших воспоминаниях.
Вне себя от горя и ужаса, Евгения резко повернулась к спутнику.
— Это вы виноваты! — всхлипывая, бросила она. — Вы оставались во Франции, забросив свое поместье. «Парагон» вас совсем не интересовал. Почему вы не поселили сюда новых арендаторов? Почему?
Прежде чем маркиз, пораженный ее вспышкой, мог ответить, Евгения развернула лошадь и пустила ее галопом. Она низко опустила голову, пробираясь под нависшими ветвями, и, выехав из леса, переправилась через реку на другой берег. На душе у девушки было так же сумрачно и неспокойно, как в темнеющем небе над ее головой. Если ее мечты о прошлом разрушены, она еще крепче станет держаться за свои мечты о будущем!
Согласится ее мать или нет, но она должна выйти замуж за человека, которого обожает, и никогда, никогда не станет принимать ухаживания человека, который допустил, чтобы ее любимый «Парагон» превратился в руины!
Когда Евгения проезжала мимо беседки Аполлона, сильная вспышка молнии осветила высокий купол павильона. Через несколько секунд раздался оглушительный раскат грома. Лошадь Евгении испуганно заржала и пустилась безудержным галопом.
Хотя Евгения ездила верхом с детства и сегодня уверенно чувствовала себя в седле, она была не настолько хорошей наездницей, чтобы справиться с животным, которое в ужасе упрямо несло се, куда ему заблагорассудится. Ей ничего не оставалось, как крепко вцепиться в поводья. Она зажмурилась, спасая глаза от внезапно начавшегося ливня, который больно хлестал по щекам, и комьев грязи, летевших из-под копыт. Впереди было только озеро и острые серые камни. Евгения почувствовала, как силы покидают ее. Хватка ее слабела. Еще мгновение — и она точно полетит головой вперед на эти камни...
— Тпру! Стоять!
Маркиз догнал ее лошадь, схватил поводья и натянул их изо всей силы. Та, запрокинув голову, пронеслась еще несколько ярдов, но конь маркиза устоял на месте, и кобыла наконец покорилась и остановилась, все еще дрожа. Маркиз бросил ее покрытые пеной поводья, соскочил на землю и кинулся к Евгении, которая, чуть живая, пыталась слезть с седла.
— Милорд!
Она почувствовала, как крепкие руки обхватили ее, ощутила на своей щеке взволнованное дыхание мужчины, который поднял ее на руки и понес в укрытие. Когда она открыла глаза, то увидела над собой разрисованный деревянный потолок.
Маркиз осторожно положил ее на красную лакированную скамью, обтер рукавом мокрое лицо и снова вышел под дождь. Евгения, словно в тумане, наблюдала, как он привязывает лошадей и возвращается к ней под навес. Девушка никак не могла прийти в себя от пережитого. Она тяжело дышала, и лицо ее все еще горело лихорадочным румянцем. Дождь за пределами навеса стоял серой стеной. Казалось, будто они с маркизом оказались отрезанными от внешнего мира.
— Что... это за место? — спросила девушка.
— Китайская пагода, — коротко ответил он.
В слабом свете померкшего дня Евгения видела только силуэт маркиза и, как ни вглядывалась, не могла разглядеть выражение его лица.
— Я должна поблагодарить вас, маркиз, за столь своевременную помощь.
— Я поступил так, как на моем месте поступил бы любой, мисс Давдейл.
Его тон показался ей холодным, и Евгения почувствовала себя неловко. Несомненно, маркиз не простил ей обвинений, брошенных сгоряча, — в том, что по его вине «Парагон» находится в таком запущенном состоянии. Поразмыслив, Евгения устыдилась. С чего она взяла, что маркиз должен переживать о доме, где она провела детство, так же сильно, как и она?
— Милорд, я должна извиниться за свои слова... насчет «Парагона».
— Вы говорили то, что чувствовали.
— Но многие сочли бы мои слова неучтивыми и несправедливыми, милорд.
— Я так не думаю.
Тон маркиза изменился — и Евгения забеспокоилась. Она лихорадочно придумывала, как еще привлечь его внимание.
