зеркалом, что маркиз будет особенно доволен именно этим нарядом – его сделали как раз таким, как заказывал Айво.
Белое платье, украшенное крохотными букетиками магнолий с зелеными листьями, – Кара никогда еще не видела ничего подобного.
Она подумала, что довольно необычно для мужчины до мельчайших тонкостей разбираться в женской моде. Но тут поняла вдруг, почему Айво так хорошо разбирался в нарядах и во всем остальном.
До сих пор Каре как-то не приходило в голову, что она не первая, для кого маркиз выбирает платья. А теперь, сама не понимая почему, она вдруг перестала себе нравиться и отвернулась от зеркала.
Взглянув на часы, Кара поняла, что уже поздно – куда позже, чем ей казалось.
– Надо поторопиться, – сказала она мисс Робинсон. – Его светлость будет сердиться, если я запоздаю к обеду.
– Не думаю, что его светлость уже вернулся, миледи, – заметила мисс Робинсон.
– Еще не вернулся? Но ведь уже четверть восьмого.
Не говоря больше ни слова, Кара распахнула дверь и сбежала вниз по ступенькам. В холле она увидела Бейтсона, дворецкого лондонской резиденции маркиза.
– Его светлость вернулся? – спросила Кара.
– Я как раз собирался послать лакея к вам наверх, миледи. Его светлость прислал с кучером записку, где выражает свои сожаления по поводу того, что не может отобедать с вами – Его Величество задерживает маркиза у себя.
Несколько секунд Кара растерянно глядела прямо перед собой.
– Скажите, чтобы подавали обед, – произнесла она наконец слегка дрожащим голосом.
– Хорошо, миледи.
…Возвращаясь домой, маркиз думал не о жене, которой пришлось обедать без него, а о проблемах Его Величества.
Он очень сочувствовал королю, но все же предупредил лорда Чемберлена, что послезавтра отправляется в Брум.
– Я должен уехать, – сказал маркиз, – и чем скорее, тем лучше. – Затем, почувствовав, что должен объясниться, он добавил: – Я обещал отобедать завтра с Хэрроуби и кабинетом, но это будет мой последний выход в свет на неделю, а то и две вперед.
– Не могу винить вас в этом, Айво, – ответил лорд Чемберлен с понимающей улыбкой. – Из-за смерти старого короля и болезни Его Величества вы были лишены медового месяца.
– Вот именно! – воскликнул маркиз, но предпочел не развивать эту тему.
Теперь, подъезжая к дому, маркиз думал о том, что в поместье ему представится возможность получше присмотреться к Каре.
Он уже знал, что девушка неплохо держится в седле, и думал, что ей, возможно, захочется покататься на его лошадях, конечно, не на таких, как Агамемнон, которые нуждались в сильной мужской руке.
– У нас с ней есть общие интересы, – говорил себе Айво.
Вдруг он поймал себя на том, что вспоминает, какой привлекательной была Кара вчера вечером в одном из платьев, фасон которого он практически придумал сам и в котором она выйдет в свет, когда возобновятся балы и приемы.
Экипаж остановился у дверей дома, и лакей побежал открывать двери.
Как только маркиз вошел в холл, к нему обратился Бейтсон:
– Прошу прощения, милорд, но молодая особа по имени Эмили настаивает на том, что ей необходимо видеть вашу светлость. Я сказал ей, что уже слишком поздно, но она просила передать, что речь идет о жизни и смерти, и осталась ждать вас.
У Бейтсона был вид человека, передающего хозяину информацию, которой сам он не верит.
Маркиз задумался на секунду, недоумевая, где он уже слышал имя Эмили, потом вспомнил, что так звали горничную, которая помогла Каре убежать из дома ее дяди.
– Я приму эту особу в кабинете, – сказал он дворецкому.
Айво прошел в кабинет, гадая про себя, что же такое хочет сообщить ему эта самая Эмили и почему она обратилась к нему, а не к Каре.
Впрочем, взглянув на часы, маркиз увидел, что уже полночь, и Кара наверняка спит, поэтому Бейтсон не стал беспокоить госпожу.
Дверь открылась, и дворецкий произнес самым что ни на есть неодобрительным тоном:
– К вам посетительница, милорд!
Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить приличную молодую особу, одетую в черное платье и скромную черную шляпку с лентами, которые завязывались под подбородком. Плечи поздней посетительницы покрывала плотная шерстяная шаль.
Эмили присела в реверансе и осталась у дверей, ожидая, пока маркиз сам заговорит с ней.
– Добрый вечер, – произнес Айво. – Как я понял, вас зовут Эмили и вы – горничная, которая прислуживала миледи, когда она жила на Гросвенор-сквер.
– Это так, милорд, и мне просто необходимо поговорить с вашей светлостью. Это очень важно.
– Что-то случилось? – поинтересовался маркиз.
– Случилось, ваша светлость! И это моя вина… Но я не могла представить себе, что миледи решится на такую глупость, когда она попросила принести ей еще один костюм с чердака дядиного дома. Я решила, что у нее на уме какое-нибудь приключение, но не могла предположить ничего дурного.
Эмили говорила так взволнованно, что маркиз удивленно посмотрел на девушку. Затем он присел на стул, указывая Эмили на место напротив.
– Наверное, вам лучше присесть и рассказать мне все по порядку с самого начала. Пока что я ничего не могу понять.
Эмили прошла через комнату к стулу, и маркизу показалось, что ноги плохо повинуются ей. Она села, нервно сцепив пальцы на коленях.
– Когда Тим сказал мне, что видел ее светлость, я не поверила.
– Кто такой Тим?
– Мальчишка, который прислуживает на кухне герцога, милорд. И всегда сует свой нос в чужие дела, следит за всеми. Это он рассказал герцогу, что миледи забралась в ваш экипаж, когда она задумала убежать.
– Понимаю, – кивнул маркиз. – И что же видел Тим на этот раз?
– Он видел, как ее светлость пошла в то место, где собираются все эти бандиты. Когда я говорила ей про это, мне и в голову не пришло, что она на такое способна. Если ее обнаружат, ей не жить, милорд!
Маркиз решительно ничего не понимал.
– Какие бандиты? И откуда вы узнали, куда пошла миледи?
– Тим видел ее, милорд! – нетерпеливо воскликнула Эмили, судя по всему, поражаясь бестолковости маркиза. – Видел ее два часа назад. И когда он вернулся и рассказал все мне, я едва поверила своим ушам.
– И где же он ее видел? – Голос маркиза оставался абсолютно спокойным. Айво понимал, что девушка запутается окончательно, если он покажет ей свое беспокойство.
Ему приходилось допрашивать пленных во время войны, и он усвоил, что не стоит кричать на людей, торопить их, потому что тогда рассказ становится еще более сбивчивым.
– В том ужасном месте на Като-стрит, милорд! Где встречаются бунтовщики мистера Тайстлвуда!
Маркиз удивленно застыл на месте.
– Вы сказали Тайстлвуда? – уточнил он.
– Да, милорд. Этот человек приходит к нам в дом и что-то замышляет с хозяином. Альберт – один из лакеев – подслушивает их разговоры.
– И о чем же они говорят?
– Они замышляют, милорд, во время следующего обеда в доме сорок четыре убить лорда Хэрроуби и всех его гостей.
Маркиз был слишком изумлен, чтобы что-то ответить на это немедленно.
– И вы рассказали обо всем ее светлости? – спросил он через несколько секунд.
