— Куда? Зачем?
— О Дрого, какой ты стал любопытный. Смотри, как бы я не начала задавать столько же вопросов. Например, почему ты снова здесь сегодня?
Герцога, однако, нельзя было подбить на спор.
— Я не позволю тебе разозлиться на меня или напугать, — сказал он с улыбкой, которая всегда смягчала самые твердые сердца.
— Где Дезире? Я хочу быстро ее увезти, прежде чем ты отравишь ее ум, настроив против меня!
Рене не стала больше ничего говорить. Она знала, что раздразнила его аппетит и усилила любопытство. В гостиную вошла Корнелия с высоко поднятой головой, ее серьги, покачиваясь, касались обнаженных плеч. Герцог поспешил ей навстречу с радостным восклицанием. Он поднес ее руку к губам и не отпускал дольше, чем полагается. Затем он сказал:
— Я голоден. Уверен, вы тоже. Поехали?
— Где мы будем ужинать? — спросила Корнелия. — В «Максиме»?
— Туда мы отправимся позже, если захотите, но сначала мне бы хотелось найти более тихое место, где можно поговорить.
При этом замечании Рене удивленно приподняла брови, а Корнелия почувствовала, как ее пронзил порыв радости. Он хотел поговорить с ней. Ведь это гораздо важнее, чем просто пофлиртовать?
— Это было бы чудесно! — воскликнула она, и ее глаза и голос выражали безудержную, неприкрытую радость.
Глава 11
— Думаю, сегодня мы поужинаем в «Ля Рю», — сказал герцог, когда они отъехали в закрытой карете от дома Рене.
— Это будет… как говорят по-английски… очень здорово, — ответила Корнелия, изображая акцент, звучавший даже для ее уха весьма привлекательно.
— Быть рядом с вами — больше чем здорово, — сказал герцог.
— Отчего?
Вопрос, который, по мнению Корнелии, должен был привести герцога в замешательство, заставил его лишь улыбнуться.
— Вы в самом деле хотите, чтобы я сказал вам, как вы красивы? — спросил он. — При одном только взгляде на вас сердце каждого мужчины начинает биться чаще, но стоит вам заговорить, как начинаешь понимать, что за внешностью скрыто нечто гораздо большее.
— А что именно? — не удержалась от вопроса Корнелия. Герцог слегка наклонился вперед, и она смогла ясно разглядеть его лицо при свете уличных фонарей.
— Возможно, когда-нибудь я вам отвечу, но не сейчас, — произнес он таким низким проникновенным голосом, что у Корнелии перехватило дыхание.
Карета замерла у дверей «Ля Рю». Корнелия увидела, что здесь было гораздо спокойнее, чем в веселом «Максиме», где они ужинали накануне. Ниши с удобными диванами позволяли как бы отгородиться от всех и в то же время давали возможность видеть и слышать все, что происходит вокруг. Еда была выше всяких похвал, и несмотря на протесты Корнелии, утверждавшей, что она не голодна, герцог настоял на своем и заказал все самые дорогие и экзотические блюда, предложенные им метрдотелем. Сделав заказ, герцог с легким вздохом откинулся назад и повернулся к Корнелии, скромно сидевшей рядом.
Она надеялась, что ее лицо не выдаст волнения, поднявшегося у нее в душе не только потому, что затеяна опасная игра, но и потому, что впервые в жизни она ужинала в ресторане наедине с мужчиной.
Корнелия заметила, что «Ля Рю» был во многом спокойнее, чем «Максим», и угадала нежелание герцога случайно встретить близких друзей как раз в тот момент, когда он, по выражению Арчи, «вышел на охоту».
— Я думал о вас весь день, — произнес герцог с внезапностью, заставившей Корнелию вздрогнуть оттого, что она чуть не забыла свою роль.
— Но, месье, вы не можете предполагать, что я поверю в это, — непроизвольно кокетливо ответила она.
— Я говорю правду, — сказал герцог, — сегодня на скачках в Лонг-Шамп, когда я взглянул на программку, то увидел лошадь по кличке Мон Дезир. Я поставил на нее, потому что думал о вас, и, конечно, она победила.
— Чудесно. И вы выиграли много денег?
— Много. Гораздо больше, чем ожидал, поэтому я купил вам подарок.
Говоря это, герцог вынул из кармана розовый кожаный футляр и протянул его Корнелии. Ее пальцы машинально коснулись пружинки, и коробочка раскрылась. У Корнелии вырвался невольный вздох изумления. На черном бархате лежал самый красивый бриллиантовый браслет, который ей когда-либо доводилось видеть. С минуту она смотрела на украшение, а потом перед ее взором возник тонкий браслетик, подаренный ей герцогом всего несколько часов тому назад, — забавный пустячок, сувенир из Парижа, безделушка, стоившая, наверное, две-три сотни франков, тогда как за этот браслет было отдано много тысяч.
Браслет сверкал и мерцал при свете ресторанных огней, и пока Корнелия не отрываясь смотрела на него, до нее дошел смысл такого подарка. Пусть она не понимала обычаев света, пусть она была безыскусной простушкой, но в тот момент, когда она оказалась у дверей будуара тети Лили и узнала предательство, в ней проснулось понимание многого из того, что было неведомо в прошлом.
Корнелия быстро захлопнула футляр и вернула его герцогу.
— Меня нельзя купить, месье, — произнесла она с такой ледяной отстраненностью, что герцог встревожился.
Секунду она смотрела ему прямо в лицо. Казалось, из ее глаз вылетают синие искры. Очень молодая и очень гордая в своем гневе, и в то же время красивая как никогда, Корнелия поднялась, но прежде чем успела сделать хоть шаг, герцог поймал ее за руку.
— Вы не можете уйти, — сказал он. — Пожалуйста, простите меня. Я не хотел оскорбить вас. Клянусь! Останьтесь и позвольте мне все объяснить. Я готов сделать что угодно, лишь бы вы не ушли.
Прикосновение его пальцев к обнаженной руке говорило красноречивее всяких слов. Корнелия ощутила внезапную слабость, ее гнев угас так же быстро, как возник. Герцог удерживал ее, молил. Ей хотелось закрыть глаза и подольше насладиться теми бурными чувствами, которые поднялись в ней.
Огромным усилием воли она заставила себя притвориться, что слушает его с большой неохотой, и только когда поняла, что другие посетители ресторана смотрят в их сторону, согласилась сесть. Торжественные заявления и извинения герцога она выслушала с холодом, в котором нельзя было ошибиться.
— Мне хотелось только доставить вам удовольствие, — повторял он снова и снова. — Я думал, что благодаря вам выиграл столько денег и что, по существу, это ваш выигрыш, а не мой. Простите меня!
Корнелия отвернулась от него, и тогда чуть ли не с отчаянием герцог схватил ее руки и поднес к губам.
— Простите меня, Дезире, — вновь повторил он. — Не сердитесь, потому что я этого не вынесу.
От прикосновения его губ по ее спине пробежала легкая дрожь восторга. Это был не обычный поцелуй — прикосновение мужских губ к женской перчатке — он был теплым, настойчивым, властным. Корнелия почувствовала, что трепещет от радости, и отняла руки прочь.
— Если я вас прощу, — сурово сказала она, — вы должны пообещать мне, что измените свое поведение.
— Каким образом? — спросил герцог. — Вы знаете, я готов пообещать что угодно, только бы вы остались со мной.
— Во-первых, вы не должны дотрагиваться до меня, — сказала Корнелия.
— А во-вторых? — спросил герцог.
— Во-вторых, вы не должны… — она подыскивала слово, — вы не должны со мной флиртовать.
— Я и не флиртую, — ответил герцог. — Я пытаюсь ухаживать за вами.
— Значит, и этого тоже вы не должны делать. Корнелия знала, что в противном случае она не сумеет притворяться равнодушной. Чувство, которое она испытала от прикосновения его губ, явилось
