— Ой, какой хорошенький! — воскликнула Минерва.
— Наша Китти неожиданно явилась домой вместе с ребенком, — объяснила миссис Бриггс, — а мне уж трудно на ферме работать, вот я их и встретила. Радость-то какая!
Минерва прекрасно понимала, что всякий новый ребенок становился событием для всей деревни.
Китти, дочь миссис Бриггс, была замужем за фермером с другого конца графских владений. Ее свадьба — они с мужем обвенчались в церкви — стала для деревни событием года. Приглашены были все жители деревни, включая саму Минерву.
А вот теперь миссис Бриггс стала бабушкой. Несомненно, она очень гордилась своим внуком.
— Я так ждала крестин, — сказала Минерва. — В мамином ящике я нашла маленькую вязаную кофточку — она закончила ее как раз перед смертью. Я хотела бы подарить ее вашему внуку.
— Какая вы добрая, мисс Минерва, — отозвалась миссис Бриггс. — Вы же знаете, Китти будет ею дорожить, раз это работа вашей матушки.
— Вы не могли бы подняться наверх и достать ее из ящика? — попросила Минерва. Все утро она чувствовала себя слишком разбитой, чтобы карабкаться по ступенькам, а ее руки все еще болели после того отчаянного рывка.
— Вам, наверное, хочется подержать Вилли, а? — спросила миссис Бриггс. — Мы его так назвали в честь отца. Вы его подержите, а я поднимусь и достану подарок.
— Обещаю вам, я буду очень осторожна, — с улыбкой заверила ее Минерва.
Она взяла у миссис Бриггс ребенка и отошла к окну. Откинув с маленького личика край платка, она увидела, что малыш был очень симпатичный, с круглыми пухлыми щечками и едва заметными темными волосиками на голове.
Минерва покачала ребенка, подумав, как он мал и беззащитен.
Раздумывая о его будущем, девушка услышала, как вернулась миссис Бриггс.
— Он очень хорошо себя вел, — сказала Минерва. — По-моему, когда он вырастет, то будет настоящим красавчиком.
Ответа не последовало.
Минерве показалось очень странным, что всегда разговорчивая миссис Бриггс внезапно промолчала.
Девушка обернулась — и окаменела. В дверях гостиной стояла вовсе не миссис Бриггс. Это был граф.
Если прошлой ночью в столовой он выглядел великолепно, а в спальне — устрашающе, то сейчас он был ослепителен.
В костюме для верховой езды граф потрясал воображение. Его галстук был хитроумно завязан, а серый сюртук сидел без единой морщинки. Гессенские сапоги сверкали как зеркало.
Если Минерва была потрясена, увидев графа, то он был не меньше ошеломлен.
Девушка не знала, что вся в солнечных лучах, пронизывавших ее светлые волосы, с нежной кожей и огромными голубыми глазами, с ребенком на руках она казалась ожившим образом с витража.
На мгновение воцарилось молчание. Затем граф спросил тем же тихим голосом, каким говорил прошлой ночью:
— Это ваш ребенок?
Не успела Минерва ответить, как из холла поспешно появилась миссис Бриггс.
— Нашла, мисс Минерва, нашла, — говорила она, входя в комнату. — Ох и порадуется же Китти!
Только подойдя к Минерве, миссис Бриггс поняла, что они не одни в комнате.
Увидев графа, она изобразила поклон и подошла к девушке забрать ребенка.
— Пойду-ка я обратно, мисс Минерва, — сказала она. — Большое вам спасибо за подарок.
Взяв внука на руки, миссис Бриггс двинулась к двери. Еще раз неуклюже поклонившись графу, она прошла через холл и вышла из дома.
Минерва поняла, что она спешит первой оповестить деревню о визите графа в Дуврский дом.
Только когда шаги миссис Бриггс затихли вдали, Минерва заставила себя взглянуть в лицо графу.
Очень тихим испуганным голосом она спросила:
— П-почему вы… пришли сюда? Что… что с-случилось?
— Я пришел, — начал граф, тщательно подбирая слова, — я пришел навестить семью сэра Энтони Линвуда. Думаю, я должен был сделать это раньше, будь я осведомлен о вашем существовании!
— Т-тони… он рассказал вам… что мы здесь живем? — недоверчиво спросила Минерва.
Граф улыбнулся:
— Напротив, он был очень скрытен.
Минерва тихонько вскрикнула:
— Вы… вы же не… не рассказали ему о… о прошлой ночи? О, прошу вас, не говорите ему… ни слова не говорите об этом!
Минерва запоздало сообразила, что выдала себя, признав, что была с графом в темнице. Утром, размышляя о случившемся, она поверила в то, что граф не распознал в ней женщину, но теперь ей оставалось только сжать руки и беспомощно посмотреть на графа.
— Я никому не рассказывал о событиях прошлой ночи, — был ответ, — но я хотел бы кое-что обсудить с вами.
— Вы… вы знали, что… это была я?
— Сначала я знал только, что вы из семьи Линвудов. Помните, вы упомянули книгу, написанную вашим отцом.
В душе у Минервы что-то надломилось. Она заговорила:
— Я… я прошу прощения… я очень виновата… я не должна была этого делать… но у нас было такое отчаянное положение… ведь если мы потеряем этот дом… нам некуда будет идти!
Ее голос надломился, а на глаза навернулись слезы. Как ни пыталась Минерва удержать их, они заструились по ее щекам.
— Ничего не понимаю, — сказал граф. — То, что две тысячи фунтов должны были пойти на покрытие долга Энтони, — это я понял, но зачем вам продавать дом?
— Вы… вы не понимаете, — ответила Минерва. — У нас нет денег… совсем нет… с тех пор, как папа умер… а когда Тони заплатит долг, нам… нам придется… голодать!
Последние ее слова было очень трудно разобрать.
Стыдясь своих слез, Минерва повернулась спиной к графу и встала у окна, пытаясь овладеть собой.
Какое-то время граф смотрел на играющий в ее кудрях солнечный свет, а затем мягко сказал:
— Давайте сядем, и вы объясните мне по порядку, что происходит. Я сгораю от любопытства!
Минерва поискала в кармане платок, но ничего там не нашла. Словно догадавшись о ее мыслях, граф подошел к ней, достал из нагрудного кармана чистый платок и протянул его девушке.
Минерва вытерла глаза и медленно произнесла:
— Я… я очень виновата… это все моя… в-вина.
— Еще одной причиной моего прихода к вам, — перебил ее граф, — было желание поблагодарить вас за спасение моей жизни.
— Но… вы не попали бы в темницу… если бы я не… не попыталась… шантажировать вас! — растерянно произнесла Минерва.
— В этом случае я лежал бы в постели, оставшись на милость посла! — ответил граф.
Минерва совсем забыла об этом.
Она повернулась и посмотрела на графа встревоженными глазами.
Затем, вспомнив, о чем говорил ночью испанец, девушка залилась жгучим румянцем. Сама того не зная, она внезапно стала очень хорошенькой.
Граф смотрел на нее так, словно не мог поверить тому, что видел.
Наконец он решительно шагнул к стоявшему у камина креслу и сел, откинувшись на спинку и скрестив ноги.
— Давайте начнем с самого начала, — предложил он. — Я уже знаю, что ваше имя Минерва, богиня мудрости, но думаю, что вы можете рассказать еще о многом.
