– О, не волнуйся, пьяный или трезвый, этого секрета я не выболтаю никому и никогда. Но ты тоже будь поосторожней со своим Грамоном. Мне кажется, он совсем потерял от тебя голову.
– Ты так думаешь? – обрадовалась Тина.
– Больше того, он даже ревнует ко мне и сильно огорчен тем, что я увез тебя к принцу. Знаешь, прощаясь, он смотрел на тебя с обожанием, если не сказать сильней.
– Но он был весь день очень любезен со мной и вежлив. Честно признаться, мы провели с ним чудесный день за интересной беседой.
И, говоря это. Тина с тоской подумала, что первый раз в жизни она скрывает что-то от своего брата. Но признаваться Кендрику в том. что граф целовал ее и что она полюбила его всей душой, девушке почему-то не хотелось.
Никогда Тина не могла себе представить, что женщины бывают столь оспепительно красивы, столь роскошно одеты и имеют столь дорогие украшения. Но – и это маленькое 'но» почти перечеркивало все остальное – сколь простонародны были их манеры и речи!
Несмотря на это, подавляющая часть мужчин на вечере были безукоризнены, они несомненно обладали высокими титулами, и по их разговорам было абсолютно ясно, что они представляют собой сливки французской аристократии, равно как и высший слой государственных чиновников.
Дамы же были всевозможных национальностей, включая нескольких англичанок и даже одну русскую.
По той манере, в какой разговаривала эта русская, трудно было определить ее происхождение, но все француженки, без исключения, не имели никакого представления о парижском произношении и, более того, употребляли в речи откровенный жаргон. Англичанки же и вовсе изъяснялись на таком кокни, что эрцгерцогиня Виденштайнская вряд ли взяла бы их к себе даже в кухарки.
Кендрик сразу же отправился танцевать, а Тина некоторое время сидела одна, размышляя о том, что может связывать этих утонченных благородных мужчин с женщинами, настолько примитивными, что даже смех из их накрашенных губ звучал вульгарно и грубо.
Потом все сели за стол, но девушка так увлеклась разгадыванием этой загадки, что даже не слышала обращенных к ней речей господина справа.
Брат же сидел по левую руку от нее, и только тут Тина с удивлением заметила, что все гости сидят за столом такими парами.
Женщина, восседавшая рядом с принцем, несомненно играла роль хозяйки и была обвешана драгоценностями настолько, что буквально клонилась под их тяжестью. Тине она напомнила примадонну на сцене. решительно настроенную сорвать все аплодисменты.
– Так не назовете ли вы себя, милая дама? – услышала наконец Тина голос справа.
Она повернула голову и увидела некоего господина средних лет с интересным, но, как ей показалось, слишком вызывающим лицом.
Под глазами у него темнели круги, а на высоком лбу под слегка уже седеющими волосами было слишком много преждевременных морщин.
– Меня зовут Тина, мсье.
– Но почему же я не встречал вас раньше? – полюбопытствовал господин.
– Мы приехали в Париж только два дня назад.
– Тогда понятно. И спешу сообщить вам, что мои вечера – а зовут меня маркиз де Сад – ничуть не хуже, чем у нашего хозяина, и льщу себя надеждой, что вы удостоите их своим посещением.
– Вы очень любезны, мсье. – Говоря слова благодарности, Тина была уверена, что уже слышала эту фамилию, но вот в связи с чем вспомнить никак не могла.
Господин подвинулся к ней ближе и посмотрел такими глазами, что девушке мгновенно стало тяжело и неприятно. Какое-то чувство подсказывало ей, что верить этому человеку нельзя.
– Вы, надо понимать, находитесь сейчас под покровительством Вийерни? – продолжал расспросы неприятный господин, но Тина постаралась проигнорировать этот вопрос, подняв к губам бокал, на котором сверкала монограмма принца Наполеона, – Он слишком молод для вас, а при таких данных – уж поверьте мне! – любой мужчина загорится огнем, не уступающим в яркости вашим кудрям. Ваш же Вийерни, похоже, вами пренебрегает.
– Я, в свою очередь, попросила бы вас сделать вот что, – решительно сменила она тему разговора. – Назовите мне, пожалуйста, самых выдающихся из присутствующих здесь лиц. Я приехала из провинции, и мне было бы весьма интересно узнать о них немного побольше. – Ей показалось, что она очень ловко ушла от назойливости маркиза, но он в ответ только улыбнулся.
– Увы, они мне неинтересны, я хочу говорить только о вас и о себе. Как давно вы знаете Вийерни?
– Очень давно, – отрезала Тина. – К тому же мы очень счастливы друг с другом. – И то, и другое было чистой правдой, и заподозрить девушку в неискренности не смог бы никто.
– У меня имеется чрезвычайно прелестный домик в Буа, кстати пустующий в данный момент. – не обращая ни на что внимания, продолжал говорить свое маркиз. – Я бы с удовольствием показал его вам. – Девушка снова ничего не ответила. – А завтра мы поехали бы к Оскару Мэссину, и там вы смогли бы выбрать одну из его брошей в виде цветка – это, право, самые лучшие украшения в мире.
Все эти речи начинали не только вызывать у девушки отвращение, но и пугать ее.
– Я не понимаю, о чем вы говорите… и зачем… мсье маркиз, если вы будете и дальше продолжать в том же духе, – попыталась дать отпор Тина, – то просто… просто рассердите меня.
Маркиз громко расхохотался.
– Вы очень молоды, но, вероятно, не настолько, чтобы не понимать: я всего-навсего предлагаю вам сменить покровителя на того человека, который сделает вас одной из самых известных женщин во
