– Ах, миледи, я не смогла его разыскать. Во дворе толпились лакеи, они начали меня дразнить, спрашивая, что мне понадобилось в конюшне. Вы велели мне быть осторожной, так что я не решилась там задерживаться.
Тея тихо вскрикнула от нетерпения, но поспешила утешить свою горничную:
– Ничего не поделаешь, Марта. Я не сомневаюсь, что ты старалась, как могла. Но времени терять нельзя.
– Ах, миледи, а вдруг и вы не найдете Гарри?
– Даже если он куда-нибудь ушел, то рано или поздно вернется, – заверила ее Тея. – Он ведь спит над конюшней?
– Да, миледи, у всех грумов комнаты над стойлами.
Итак, первый этап ее предприятия сорвался, однако Тея не собиралась сдаваться. Видя отчаяние Марты, она понимала, что ей самой во что бы то ни стало следует сохранять спокойствие.
Тея переоделась в амазонку и, мельком взглянув в зеркало, невольно отметила, как эффектно темно- синий бархат оттеняет ее нежную кожу и мягкое золото волос.
Взяв перчатки и стек, она повернулась к испуганной бледной горничной.
– Охраняй эту дверь, Марта, – приказала Тея. – Никто не должен узнать, что я уезжала из дворца. И молись, молись, потому что те, кого я хочу спасти, нуждаются в твоих молитвах.
В ответ послышались тихие рыдания, которые исходили из самой глубины сердца Марты.
– Да хранит вас Господь, милая моя госпожа! – сказала она и, низко склонившись, поцеловала руку Теи.
В ответ Тея приложила палец к губам служанки, а потом очень осторожно приоткрыла дверь. Коридор освещали только догоравшие факелы, укрепленные высоко на стене. Вокруг царила глубокая тишина. Tee нужно было незаметно миновать ночные караулы, совершавшие свой обход, и лакеев, которые ждали возвращения своих господ из Банкетного зала.
К счастью, в старинном дворце было немало темных закоулков, где можно было спрятаться от посторонних глаз, завидев свет фонаря, с которым ходили по коридорам.
Один раз Уильям Чиффинк, королевский паж, прошел так близко от нее, что его рукав скользнул по ее плащу. Этот самодовольный паж с темными мешками под глазами считался доверенным лицом короля, поэтому те, кто хотел заручиться его поддержкой, не скупились на лесть и взятки. Тея слышала, что и леди Каслмейн – не исключение. Говорили, что он не раз шпионил в ее пользу.
Если бы он заметил Тею, то непременно стал бы допытываться, куда она направляется. К счастью, Чиффинк хорошо пообедал этим вечером и, окутанный винными парами, сейчас неуверенно ковылял по коридору, что-то напевая.
Тея дождалась, пока он скрылся из виду, и только тогда выскользнула из своего убежища. Спустя несколько минут она наконец оказалась у конюшен, где стояли лошади придворных. Ее встретили запахи сена и кожаной сбруи. Какая-то лошадь заржала, и ей немедленно ответили другие.
Раздался стук копыт; во двор въехал форейтор. Издалека доносились звуки скрипки. Играли какую-то нехитрую мелодию: наверное, конюхи развлекались.
Тея часто заходила в конюшню, чтобы покормить Сократа. Конь, наверное, узнал ее шаги: она слышала, как звенит кольцо, к которому привязан его недоуздок.
Тея подошла ближе и заглянула в стойло, проверяя, нет ли кого-нибудь поблизости. И в этот момент из стойла с противоположной стороны конюшни вышел Гарри.
Он нес фонарь. На нем были брюки и рубашка с расстегнутым воротом. Глядя на его волосы с проседью, Тея впервые поняла, что он старый и усталый человек. В ливрее он казался таким подтянутым и бодрым.
Он всегда оказывался рядом, когда был ей нужен. Сколько она себя помнила, всегда оставался почтителен и услужлив – с того самого дня, когда вывел к парадным дверям Стейверли крупного гнедого ее отца и, взяв Тею из рук няньки, посадил в седло.
Она ясно помнила, как нянька говорила:
– Поосторожнее с ее милостью! Она же упадет с этой зверюги и перепугается до смерти.
– Ее милость не упадет, – спокойно ответил Гарри. – Чем раньше она научится держаться в седле, тем лучше. Я всегда говорю, что учиться ездить верхом никогда не рано.
– Глупости какие! Ее милость еще слишком маленькая, чтобы ездить верхом, – беспокоилась нянька. – Сейчас же сними ее и отдай мне! У меня просто сердце в пятки уходит.
Гарри послушно снял Тею с седла, но она расплакалась и начала просить, чтобы ее посадили обратно.
– Хочу лошадку! Хочу верхом! – рыдала она.
Ее отец как раз вышел из дома и остановился узнать, почему дочь так плачет. Узнав о причине ее слез, он, похоже, был доволен не меньше Гарри.
– Что у человека в крови, того ничего не вытравишь, а, Гарри? – сказал он. – Подбери-ка для ее милости пони. Послушного, конечно. Можешь катать ее по часу каждое утро, только не в дни охоты.
Во время этих поездок Тея болтала с Гарри обо всем на свете. Рассказывала ему о своих мыслях и страхах, радостях и разочарованиях. А когда она выросла и научилась ездить не хуже самого Гарри – если не лучше, – он словно сложил с себя роль наперсника и снова превратился в вышколенного слугу, точного, как механизм, и такого же бездушного.
Но теперь Тея вспомнила, что значили для нее прогулки с Гарри, когда она была маленькой. Она порывисто шагнула к нему, протягивая руки.
