единственный выход для них. Только в этом случае мошенники могли быть уверены в правильности ее подписи. Но Мэтью, поглупевший от спиртного, не понимал его.
— Я не вернусь к этой… тьфу ее… — он едва успел сдержать слова, готовые сорваться с его губ, и наконец разобрался в знаках, которые, подавал ему Лэйн из-за спины Кармелы.
— Хорошо, — сказал он. — Пусть будет по-вашему. Мы вернемся.
Слегка вздохнув, Кармела подумала, что все это бессмысленно. Они и не собирались возвращаться. Но она все равно боялась обмануть их. Они могли силой рассчитаться с ней, Без лишних слов она опустила кончик пера в чернильницу и медленно, осторожно стала выводить буквы, расписываясь в письме вместо подруги. Лэйн положил перед ней чек на имя Фелисити. На чеке было указано название другого банка, тщательно перечеркнутое, а вместо него аккуратно вписано: «Коутс и Компания».
Глядя на сумму, она невольно прикинула, сколько бы это значило для ее семьи. Им приходилось частенько экономить, перебиваясь несколькими фунтами в месяц, когда отцу не удавалось продать ни одну картину.
Но потом она решила, что потеря этой казавшейся ей огромной суммы не сильно скажется на состоянии Фелисити, в случае если Мэтью и Лэйн сумеют скрыться с полученными деньгами.
Она молча поставила на чеке имя Фелисити. Мэтью и Лэйн наблюдали за каждым ее движением. Когда Лэйн принялся посыпать не просохшие еще чернила песком, Мэтью заторопил его:
— Ну, давай, посмотрим, как быстро лошади, которых ты нанял, смогут домчать нас до Лондона.
— Мы будем там до открытия банков, — заверил Лэйн.
Он положил чек и письмо в карман, тщательно завернул крышку чернильницы и аккуратно уложил ее вместе с перьями обратно в мешочек.
— Надеюсь, вам будет тут удобно, ваша светлость, — произнес Мэтью язвительно. — А пока подумайте над старой пословицей: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним!»
С этими словами он направился к двери, пригибая голову, чтобы не удариться о притолоку. За ним засеменил Лэйн, освещая путь фонарем.
— Пожалуйста, не оставляйте меня здесь одну! — крикнула им вдогонку Кармела.
Но они уже были за порогом, и единственным ответом на ее слова был скрип закрывающейся двери, которую они с силой захлопнули.
Она услышала, как щелкнула задвижка, и поняла, что ее заперли, и дверь можно открыть только снаружи.
Девушка осталась в полной темноте. Окон в хижине не оказалось, иначе она видела бы отблеск фонаря, пока ее похитители пробирались сквозь деревья.
Она все еще сидела перед ящиком на обрубке полена, как на стуле.
Она сложила руки и попробовала посчитать, сколько времени уйдет на ее поиски, и когда у нее появится хотя бы слабый шанс на спасение.
Теперь она чувствовала, как ее пробивает дрожь, но уже не столько от страха, сколько от холода, а необутая нога немеет.
«Я должна собраться с мыслями, — велела себе Кармела, — и подождать, пока рассветет, тогда я смогу что-нибудь придумать, если вообще существует какая-нибудь возможность выбраться отсюда».
Что-то ей подсказывало всю тщетность подобных попыток.
Она видела раньше эти хижины лесорубов для хранения пил и топоров, в которых можно было переждать непогоду, когда на улице становилось слишком сыро для работы.
Она знала: обычно эти хижины сооружались из стволов деревьев, расщепленных вдоль и вкопанных глубоко в землю. Крышу, как правило, делали из тех же стволов, только накрывали их еще чем-нибудь, чтобы они не протекали в ДОЖДЬ.
Пилы, топоры — все стоило слишком дорого, и ни один лесоруб не желал потерять свои инструменты, поэтому хижины строились крепкими и были недоступны ворам.
«Возможно, меня найдут, но слишком поздно, — мрачно думала Кармела. — Я умру от голода, и от меня останутся одни кости».
Но потом она стала отгонять от себя безрадостные мысли.
Ей не приходилось сомневаться в небесном заступничестве, ведь Бог обязательно должен был услышать ее молитвы.
Она и правда испытывала страх, но решила, что будет разумнее сесть на землю, прижаться спиной к стене, и тогда, может статься, вскоре удастся задремать.
Она обошла всю хижину и присела в углу, как можно лучше прикрыв ноги своим халатом.
Мысленно она поблагодарила Сьюзи, ведь горничная подобрала ей халат потеплее, но тут же сообразила, что служанка совершенно очевидно помогала Мэтью и Лэйну.
— Как это расстроит и разгневает графа, — подумала она, — еще один человек в сговоре против него! И кто?
Сьюзи — служанка в господском доме.
Ей стало жалко Селвина Гэйла, и она с тоской вспомнила, что тоже обманывала его, лгала ему прямо в лицо.
И все-таки ей хотелось верить, что, как только он узнает о ее исчезновении, он приложит все свои силы и возможности и разыщет ее.
Самое раннее, это должно случиться в восемь часов утра, когда она не выйдет к завтраку, как они договаривались.
Именно тогда он обо всем узнает. Он едва ли подумает о побеге, ведь она не взяла с собой ничего из одежды, кроме; своего халата. Горничная обязательно ему об этом скажет.
«Он найдет меня… Он будет искать… и найдет меня!»— успокаивала себя Кармела.
Она знала, на это уйдет немало времени, но чувствовала, что так будет. И, словно пламя очага, эта мысль согрела ей душу, и она воспрянула духом. Она прижалась к стене, прислушалась и сквозь стены едва различила звуки леса, доносившиеся извне.
Далеко-далеко послышалось тявканье лисицы, где-то бухала сова, и Кармеле показалось, что она слышит, как стремительно пробежали мимо хижины чьи-то крошечные лапки.
Там, вне стен хижины, она не стала бы так бояться, в этом она не сомневалась.
Лес так часто становился участником сказок, которые рассказывал отец, когда она была еще совсем маленькой.
Ей очень хотелось, чтобы старички-лесовики, живущие где-то под землей в корнях деревьев, пробрались сейчас через пол хижины и помогли ей, или волшебные птицы отправились к графу, разбудили бы его и прощебетали о приключившейся беде.
Но она не могла послать к нему птиц, поэтому стала мысленно призывать его на помощь. Ее послания улетали на призрачных крыльях над лесом к далекому дому.
— Помогите мне! Помогите мне! — стонала она.
Граф, конечно, мог бы услышать мольбы попавшей в беду, но все-таки их мало что объединяло, они не были духовно близки друг другу, чтобы он сразу откликнулся на ее призывы. Она чувствовала это.
Затем она вспомнила, как он поцеловал ее руку, когда они желали друг другу спокойной ночи. Она все еще ощущала прикосновение его губ, теплых, мягких, ласковых.
— Помогите мне! Помогите мне!
И Кармеле опять почудилось, что зов о помощи полетел, словно на крыльях, уносясь из темницы, куда ее заточили, к единственному на свете человеку, который мог спасти ее.
Душа и тело тосковали по нему, и словно вспышка молнии, ее осенило, — она полюбила этого человека всем сердцем.
Граф проснулся, ожидая чего-то необыкновенно приятного впереди.
Селвин вспомнил о планах отправиться с Фелисити в дальнюю поездку верхом. Конечно, благодаря этой поездке он, несомненно, узнает много нового о своем поместье. Но главное, она доставит им с кузиной огромное удовольствие.
Он потянулся в постели, зевнул и вдруг вспомнил, что просыпался ночью от тревожного чувства, хотя так и не смог понять, в чем же, собственно, было дело.
Он пролежал с открытыми глазами достаточно долго, размышляя о Фелисити, ее привлекательности и
