Там не было ни лакеев, которые встречали бы мать с отцом, ни породистых лошадей в стойлах, которые могли бы домчать ее, куда бы она ни пожелала.
«Неужели я могла бы вынести еще год такой нищеты?»– спрашивала себя Дельфина, покидая родной дом с лордом Брэмвеллом и решив никогда туда не возвращаться.
Теперь, когда она расхваливала былые достоинства и храбрость своего рода, ей чудилось некоторое недоверие в глазах герцога, словно он предполагал, что они сильно преувеличены.
Леди Брэмвелл интуитивно догадывалась, что он никогда не сделает предложение ни одной женщине, пока не увидит сам те места и дом, в котором она появилась на свет и воспитывалась.
Дельфина как раз обдумывала, каким бы образом ей заманить герцога в «Приют королевы», чтобы познакомить с отцом, когда они оба получили приглашение от маркиза Свайра, который, как она помнила, жил всего в нескольких милях от ее собственного дома.
Еще девочкой ее возмущало, что маркиз и маркиза никогда не включали ни ее, ни Гарри в приглашения, которые раз в году присылали господину и госпоже Стэнли на прием в саду.
Это был единственный прием в году, который маркиз и его супруга устраивали в угоду местному обществу, или, как они называли, «общине», и единственный прием, на который допускали посторонних, не относящихся к их узкому кругу гостей.
«Ну, вот теперь и я —» в узком кругу «!»– с удовлетворением отметила про себя Дельфина и начала придумывать, как она сможет заманить герцога на встречу с отцом, при этом предусмотрительно не допустив, чтобы он столкнулся там с Гарри или Нириссой.
Леди Брэмвелп давно решила, что брат и сестра никоим образом не должны влиять на ее жизнь, и лучше всего ей совсем забыть о них. С присутствием Гарри еще можно как-то смириться, поскольку он был мужчиной, но сама мысль о существовании сестры, причем унаследовавшей бесподобную красоту матери, бросала Дельфину в дрожь.
Всем своим знакомым в Лондоне она сообщала, будто росла в семье единственным ребенком.
– Я была одинокой маленькой девочкой, – говорила она тем мужчинам, которые интересовались ее детством.
– Отныне вы больше никогда не будете одиноки, моя любимая, – как правило, слышалось в ответ.
И Дельфина склоняла головку на плечо говорившего, который начинал целовать ее требовательно и страстно до тех пор, пока она не начинала понимать, насколько маловероятно с этой минуты ее одиночество.
После смерти мужа Дельфина сменила несколько любовников, а один из них был у нее даже незадолго до смерти лорда.
Но леди Брэмвелл была крайне осторожна, и большинство ее приятельниц полагали, будто она слишком занята собственной персоной, чтобы вообще интересоваться мужчинами.
Дельфина искусно поддерживала в них эту мысль и создавала вокруг себя ореол (а она знала, в каком именно виде это обсуждается) холодности и полного безразличия ко всем без исключения мужчинам, пусть даже привлекательным.
В действительности же она была пылкой, страстной и ненасытной в любовных утехах.
Она с большим трудом отказывала герцогу и вряд ли сопротивлялась бы долго, не будь у нее тайных и бурных любовных отношений с лордом Поком.
В лорде Локе отражалось все, чем Дельфина восхищалась и что привлекало ее в мужчинах, и если бы она была способна вообще отдать кому-то свое сердце, отдала бы его только ему.
К несчастью, дела лорда Пока обстояли весьма плохо, он не имел ни серьезного денежного обеспечения, ни внушительного родового имения, в общем, ничего, кроме неистовой и неудержимой влюбленности в Дельфину.
Иногда она позволяла себе поиграть мыслями о том, что любовь Энтони Пока стоит больше целого мира вокруг, Но тут же отвергала эти мечты, зная, что ничто не принесет ей удовлетворения, кроме диадемы с земляничным листом, которая позволит присутствовать среди герцогинь на открытии парламентской сессии, принимать гостей в Нине и других великолепных владениях герцога.
– И почему я не герцог? – в отчаянии вопрошал Энтони Лок.
Дельфина старалась утешить его:
– Я люблю вас таким, какой вы есть!
И больше не требовалось слов.
Теперь, когда лошади миновали ворота в конце подъездной аллеи, которые всегда, сколько себя помнила Дельфина, были сломаны, она доверчиво просунула ладонь в руку герцога и сказала:
– Как мило с вашей стороны уделить папе столько внимания, я знаю, он в восторге от возможности увидеть Нин.
– Я считаю его единственным среди современных авторов, кто пишет с настоящим знанием дела об эпохе Елизаветы, – задумчиво отвечал герцог.
– Папа очень умен, мне бы хотелось быть столь же умной, – с легким вздохом произнесла Дельфина.
– Вам не занимать ума, так же как и красоты, – заметил герцог, но, вопреки ожиданиям молодой женщины, при этих словах не обнял ее за плечи.
Поэтому ей пришлось самой пододвинуться ближе, чтобы положить голову ему на плечо.
– Я рада была показать вам мой дом.
– Все увиденное мною оказалось чрезвычайно интересным, – заметил герцог, – особенно потолочные
