— В нем есть... нечто особенное, — заколебалась она. — А может, они все... такие, просто на меня повлияло то, что... я ближе узнала его.
— Так что же такого особенного в Тимоти? — продолжал расспросы лорд Колуолл.
Наталия подняла на него глаза.
— Как я понимаю, вам, милорд, уже... известно, что Тимоти... дитя любви.
— В этом все и дело, — резко произнес лорд Колуолл. — Именно поэтому я и хотел отослать его подальше от нашего дома. Его присутствие только подстегивало тебя в твоем глупом упрямстве. — Помолчав, он продолжил: — Теперь, успокоившись и свыкнувшись с тем, что так некстати услышала, ты, надеюсь, поняла, насколько абсурдны твои идеи. Давай жить как нормальная супружеская пара, Наталия, и тогда я смогу доказать тебе, что мы вполне способны получать огромное удовольствие друг от друга, и даже наслаждение. — Девушка ничего не сказала, и лорд Колуолл добавил: — Это может послужить хорошим фундаментом — и любой согласится со мной — для строительства семьи.
Наталии было трудно сопротивляться настойчивости, звучавшей в его голосе.
Ей хотелось протянуть к нему руки и сказать, что она готова выполнить все, что он пожелает.
Она подумала, насколько легче будет жить, если позволить ему поцеловать ее, убедить себя в том, что ее любовь достаточно сильна, чтобы дать им обоим счастье — пусть и не то, представление о котором она пронесла через долгие годы.
Возможно, если она уступит его мольбам, если она поступит так, как ему хочется, он со временем подарит ей ту любовь, о которой она мечтала.
А если нет, то он хотя бы поймет и примет то, что на нее можно положиться. К тому же — и в этом Наталия была уверена — своей уступчивостью ей удастся добиться от него, по крайней мере, благодарности.
Но разве этого достаточно? Будут ли их дети крепкими, здоровыми и красивыми? Прекрасны лицом и духом? Или они станут воплощением уродства, даже ужаса, от которого ей никак не удается избавиться?
Что бы Наталия ни говорила, она не сомневалась, что никогда не забудет ребенка Сары.
Более того, невозможно не помнить холодности, звучавшей в голосе лорда Колуолла, когда он беседовал с сэром Джеймсом.
Разве, спрашивала себя девушка, разве сможет она заговорить с ним в моменты близости, если у нее в ушах до сих пор слышатся его слова: 'В моей жизни нет места этим отвратительным эмоциям'.
'Но почему я не могу сделать так, чтобы он полюбил меня?' — вновь и вновь задавалась она одним и тем же вопросом, шедшим из самой глубины души.
Внезапно Наталия почувствовала себя страшно одинокой и беззащитной!
Не вполне отдавая отчет в своих действиях, она приникла щекой к собаке и крепко прижала ее к себе.
Лорд Колуолл как завороженный смотрел на девушку в голубом платье, с ожерельем из сверкающих бриллиантов на нежной шейке и с белоснежными руками, обвившимися вокруг шеи мощного животного.
Весь ее облик свидетельствовал о слабости и беспомощности, однако лорду Колуоллу было прекрасно известно, что она обладает достаточно сильной волей, чтобы держать под контролем свои эмоции и противостоять желанию и зову своего сердца.
Наталия так и не ответила на его вопрос, и причиной этому было то, как догадывался лорд Колуолл, что она не могла подобрать нужные слова.
Внезапно, как будто у него внутри лопнула какая-то пружина, лорд Колуолл гневно произнес:
— Оставь эту чертову собаку в покое! Тебе кажется, я не понимаю, чего ты добиваешься? Ты хочешь обвести меня вокруг пальца и заставить влюбиться в себя. Ты специально нападаешь на меня, но, будь уверена, я раскусил тебя. Мне известны все твои уловки!
Его голос вывел Наталию из задумчивости, и она подняла на него изумленный взгляд.
— Ты такая же, как все, — продолжал неистовствовать лорд Колуолл. — Тебе не удалось повернуть все по-своему, и ты стала соблазнять меня. Имей в виду, если ты и дальше будешь так себя вести, то крупно пожалеешь!
В отличие от Наталии, спокойно сидевшей в кресле, лорд Колуолл вскочил на ноги. Его глаза метали молнии — казалось, можно даже на расстоянии ощутить их жар.
— Ты и так получила от меня слишком много! Я стремился вести себя как джентльмен и не давить на тебя, помня, что ты еще молода и слишком чувствительна. Я даже смирился со всей этой истерической чушью! — Он стукнул кулаком по каминной полке. — Но знай, Наталия, если так будет продолжаться, я не отвечаю за себя.
— Что же... я... такого натворила? — пробормотала Наталия, с трудом выговаривая слова.
Ярость лорда Колуолла ошарашила ее, ее сердечко испуганно забилось в груди.
— Дело не только в том, что ты натворила, — сердито произнес он, — но и в том, как ты смотришь, что говоришь! Во всей тебе! Ради Бога, оставь меня в покое, иначе, клянусь, я заставлю тебя вести, как подобает жене! — выплюнул он последние слова.
Наталия продолжала смотреть на него расширившимися от волнения глазами. Лицо ее побледнело от страха, а рука замерла на шее Геральда.
Лорд Колуолл не выдержал ее взгляда и вышел из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.
Глава 7
Наталия не спала, когда не следующее утро к ней пришла Эллен, почти всю ночь она провела без сна.
После ухода лорда Колуолла Наталия медленно побрела в свою спальню. Оставшись одна, она легла в постель с ощущением, что будущее ее мрачно, что ничего хорошего ее не ждет.
Впервые за то время, что она жила в замке, девушкой овладели отчаяние и безнадежность, придавившие ее своей тяжестью, подобно свинцовому облаку.
Даже тогда, когда она узнала, что лорд Колуолл не любит ее, у нее не было такого страшного чувства, она смотрела в будущее не так пессимистично.
Всю ночь ее преследовали воспоминания о его вспышке ярости, слышался его резкий голос.
Всю ночь ей казалось, что она видит перед собой его глаза, преисполненные ненависти и устремленные на нее.
'Что же мне делать?' — вопрошала Наталия во мрак ночи и не получала ответа.
Больше всего на свете ей хотелось уехать к матери, искать у леди Маргарет утешения и понимания.
Однако, сказала себе Наталия, ее ждет страшное унижение, если она явится домой и признается, что ее семейная жизнь потерпела крах, — и это после самоуверенных утверждений об успехе.
'Что же мне делать? Что же мне делать?' — опять и опять возникал все тот же вопрос.
Девушке казалось, что ее действительно заточили в одну из башен, лишив света и надежды на спасение.
— Сегодня замечательное утро, миледи, — сообщила Эллен, раздвигая шторы. — Ночью был небольшой морозец, но солнце уже успело согреть воздух. — Наталия продолжала молчать, и Эллен, стремительно двигавшаяся по комнате, спросила: — Вы сегодня собираетесь на утреннюю прогулку с его светлостью?
— Нет, — ответила девушка. — У меня болит голова.
— Тогда я принесу завтрак сюда, миледи.
Вошла еще одна горничная, которая разожгла камин. Когда Комната хорошо нагрелась, обе девушки втащили огромную ванну.
Они поставили ее перед камином, чтобы к тому времени, когда их госпожа встанет, вода не остыла.
Завтрак, как всегда сервированный на серебряных блюдах с фамильными гербами и тарелочках
