Жизель невольно отступила на шаг, мечтая исчезнуть как можно скорее.
— Мне кажется, мистер Линд… что мне лучше было бы… вернуться в Немецкий коттедж. Не будете ли вы любезны… приказать, чтобы мне нашли экипаж? Сюда меня подвезли его милость и капитан Сомеркот, по дороге в театр.
— Вы не можете меня оставить! — воскликнул Джулиус. — Я так тщательно продумал наш совместный обед… И никому, даже сотне или тысяче Блэкеттов, не удастся помешать нам насладиться им!
Он взял рюмку, которую, похоже, выпустил из рук только для того, чтобы приветствовать свою гостью, осушил ее одним глотком и добавил:
— И кроме того, вы тоже должны получить удовольствие от того сюрприза, который я приготовил для мистера Блэкетта. Потом, когда в конце вечера мы останемся вдвоем, я смогу поговорить с вами так, как предполагал.
Жизель озадаченно переводила взгляд с одного из присутствующих на другого и думала, что если бы граф был сейчас здесь, он наверняка знал бы, что именно ей следует делать. Однако ее покровитель находился в театре и должен был вернуться в Немецкий коттедж не раньше, чем через два часа.
Она почувствовала себя совершенно беспомощной при мысли о том, что, если станет настаивать на отъезде, Джулиус устроит безобразную сцену. Он тем временем наливал себе новую рюмку, забыв даже предложить Жизели выпить чего-нибудь перед обедом. Такая погрешность против привычных правил вежливости лучше всего сказала ей, насколько сильно он пьян.
Сделав над собой усилие, Жизель обратилась к мистеру Блэкетту:
— Дорога из Лондона сейчас в очень плохом состоянии?
— Нет, мадам, в это время года она бывает самой хорошей. И рад сказать, что по сравнению с прошлыми годами она стала значительно ровнее и шире.
— Я слышала, что в этих местах по дорогам иногда бывает трудно проехать из-за большого количества экипажей, — сказала Жизель, стремясь поддержать разговор.
— Это правда. Мне приходилось попадать в очень неприятные ситуации, — подтвердил мистер Блэкетт.
Оба пытались вести себя так, как положено людям цивилизованным, Однако Джулиус, опрокинув себе в глотку очередную рюмку вина, вмешался в их разговор, сказав:
— Твои поездки, Блэкетт, всегда означают неприятности для других. Ведь это же твоя специальность, правда?
Не получив на этот выпад никакого ответа, он яростно дернул за сонетку.
— Давайте обедать. Блэкетт считает, что для меня это будет последняя мало-мальски приличная трапеза. Однако он сильно ошибается, и я ему скоро это докажу! Завтра он отправится в Лондон, как побитый пес!
— Уверяю вас, мистер Линд, вашему обществу я предпочту ваши деньги, — ответил злополучный мистер Блэкетт, не выдержав оскорблений.
— Именно это ты и получишь! — заявил Джулиус. — Мои деньги!
Жизель пыталась сообразить, что он имел в виду, говоря это. Неужели Джулиус мог серьезно считать, что если сейчас сделает ей предложение, — что он явно планировал на этот вечер, — то она немедленно оплатит все его долги? Трудно было поверить, что кто-то мог ожидать от женщины подобного — пусть даже та была бы так сильно влюблена, как бедняжка Эмили Клаттербак.
Но если дело было не в этом, то чем же объяснялись хвастливые утверждения Джулиуса?
Во время обеда Жизель испытывала все более и более глубокое недоумение, не находя никакого ответа на эти вопросы.
Обед был прекрасно сервирован и оказался достаточно вкусным. Это была традиционная английская кухня в ее лучшем варианте, однако с аппетитом ел один только мистер Блэкетт. Джулиус поковырялся в тарелке, отложил вилку и заказывал все новые и новые бутылки вина, а Жизель была настолько встревожена, что едва могла притронуться к пище.
За столом Джулиус постоянно грубил мистеру Блэкетту, издевками пытаясь вывести его из себя, но тот делал вид, что его это нисколько не трогает. Тем не менее обстановка была весьма неприятной, и Жизели страшно хотелось поскорее уйти, забыть об этой безумной фантасмагории.
Но на столе сменялись перемены блюд: было очевидно, что, заказывая обед, Джулиус стремился произвести на нее впечатление.
Наконец, когда стало похоже, что даже мистер Блэкетт больше не сможет съесть ни кусочка, на стол был подан десерт и перед обедающими поставили кофе. И тут Жизель почти с отчаянием поняла, что прошло всего лишь около часа!
«Как только я допью кофе, — мысленно решила она, — сразу же уеду».
Внимательно посмотрев на Джулиуса, она решила, что теперь ему не удастся ее остановить.
Он почти лежал на столе. Слуга поставил перед ним графин с бренди, и он постоянно протягивал к нему руку, наливая себе рюмку за рюмкой.
Жизель уже стала удивляться, как можно было выпить такое количество спиртных напитков и не потерять сознания. Ей приходилось слышать о том, что в конце обеда некоторые джентльмены оказываются под столом, но она сама еще никогда не видела такого.
Однако теперь было ясно, что Джулиус непременно упадет без сознания — вопрос состоял только в том, когда именно это случится.
Жизель оставила всякие попытки вести разговор, но теперь Джулиус, который в начале обеда угрюмо молчал или бросал грубости мистеру Блэкетту, вдруг разошелся.
Он принялся громко и бессвязно выступать против непристойного обычая взимания долгов — и в частности против негодяев, которые отправляют людей благородного происхождения в долговые тюрьмы, если они не могут расплатиться по своим обязательствам.
— Именно туда ты и хочешь меня засадить, Блэкетт, — объявил он. — Но тут тебя, старина, ждет глубокое разочарование!
Он выпил очередную рюмку.
— Пройдет еще пара часов, и ты будешь кланяться мне в ножки, жадно потирать руки и от имени своих хозяев предлагать мне услуги ваших ростовщических контор!
Тут он вдруг изо всей силы ударил кулаком по столу, так что рюмки и приборы громко звякнули.
— И вот в этом-то ты и ошибешься! Будь я проклят, если еще хоть раз войду в эту вонючую контору! Вы все поймете, какими дурнями оказались!
— А как, интересно знать, вы сможете заплатить свои долги, мистер Линд? — не выдержав, спросила Жизель.
У нее было неприятное чувство, что этот вопрос чреват для нее самыми неприятными последствиями. Однако обед уже закончился, и она была полна решимости встать, уйти из комнаты и попросить кого-нибудь из прислуги внизу найти ей извозчика.
— Хороший вопрос, миссис Бэрроуфилд, просто-таки прекрасный вопрос! — ответил Джулиус. — Вы — женщина умная. Я всегда был в этом уверен. Но я вам не отвечу — пока. Нет-нет, еще не время. По-моему, надо подождать еще несколько минут.
— Еще несколько минут? — недоуменно переспросила Жизель.
— Еще несколько минут, — подтвердил Джулиус с пьяной ухмылкой. — А потом перед вами предстанет не бедный Джулиус Линд, не несчастный должник с пустыми карманами, а… Как вы думаете, кто перед вами окажется? — Ума не приложу, — призналась Жизель. — Кто же?
— Пятый граф Линдерст — вот кем я стану! Пятым графом, слышал, Блэкетт? Вот ты и узнал, почему тебе предстоит возвращаться в Лондон одному! Жизель замерла.
— О чем вы говорите? Как это может произойти? — прошептала она.
Джулиус ткнул дрожащей рукой в сторону часов, стоявших на каминной полке.
— Пиф-паф! — сказал он. — Один только выстрел — и четвертый граф падает мертвым. Совсем-совсем мертвым!
Жизель стремительно вскочила на ноги.
Ее движение было таким порывистым, что стул отлетел назад и с громким стуком упал на пол. Бросившись к двери гостиной, она рывком распахнула ее, вылетела в коридор и побежала вниз по темной
