В то же время издевки Микаэлы по поводу «Особняка», полные едкого сарказма и остроумия, не забавляли Синтию, ей было невыносимо тяжело их выслушивать.
– А что вам за дело до этого дома? – спросила она как-то. – Вы же прекрасно знаете, что не собираетесь в нем жить.
Микаэла быстро взглянула на нее, сочтя вопрос попыткой выведать ее истинные планы.
– С чего вы взяли? – проговорила она, вскинув прелестную головку.
– Микаэла, прекратите! Не будем об этом, – попросила Синтия.
Дважды ей просить не пришлось – Микаэла повернулась и вышла. Было слышно, как она поет, поднимаясь по лестнице. Все это были игра, вызов, стремление причинить боль тем, кому вызов предназначен.
Синтия почувствовала на глазах невольные слезы. Она не забыла отчаянные жалобы Микаэлы на горькое детство.
Одиночество, стыд, которые девочка испытала, не шли у Синтии из головы. Часто по ночам она мечтала о том, как в детстве приласкать и утешить милую крошку, так трогательно ждущую любви.
«Ребенком Микаэла, наверно, была восхитительным, располагающим к себе», – думала Синтия, вспоминая ясельных малышей. Она скучала по ним – ей хотелось снова держать их на руках, крепко прижимая к себе теплое тельце, ощущая на плече кудрявый затылок. «Быть может, когда-нибудь, – шептало ей сердце, – когда-нибудь мое собственное дитя…»
Бездетные женщины так много теряют, их жизнь не бывает и не может быть полной. Она думала о своем одиночестве, о Саре с ее вечной погоней за мужчинами и при этом неспособной добиться самого главного – женского счастья.
Такси между тем подъезжало к станции, куда уже прибыл поезд. Сара ждала, пока носильщик соберет ее багаж. Она громогласно обратилась к Синтии:
– Дорогая, как я рада тебя видеть!
– Я опоздала, извини, – сказала Синтия. – Твоя телеграмма задержалась.
– Так я и думала, – сказала Сара без малейшего сожаления, и Синтии пришло в голову: телеграмма была послана с расчетом, что, когда доставят, визит уже нельзя будет предотвратить.
По дороге домой Сара без умолку трещала о лондонских приятелях, о веселых вечеринках, о ее собственном огромном успехе, которым она пользовалась у мужчин.
От ее болтовни у Синтии закружилась голова.
– Может быть, ты хочешь отдохнуть, – спросила Синтия, когда они вернулись на виллу, – или, может быть, чаю?
– Я переоденусь, – ответила Сара, – но отдыхать не буду. Кстати, как дела в «Березах»? Пойдем туда вечером, повидаемся с Робертом и Микаэлой.
Она говорила как бы между прочим, но Синтия видела – это главная цель ее приезда.
– Там все хорошо, – сказала Синтия и добавила: – Микаэла, кстати, помолвлена.
– Помолвлена? И за кого же она выходит? В газетах не было никаких сообщений.
– За Артура Марриотта. По-моему, ты с ним знакома.
– За Артура Марриотта? Боже милостивый! Он ведь гораздо старше ее. Я едва обратила на него внимание. Но почему за него? Он что, очень богат?
– О да, у него весьма приличное состояние.
Сара промолчала, а Синтии показалось, что гостья слегка раздосадована – как это она проворонила выгодного жениха.
– Что же, надо после чая обязательно к ним пойти, поздравить девочку! – воскликнула Сара. – К тому же я хочу видеть Роберта.
Синтия понимала – объяснять, что сам Роберт едва ли хочет ее видеть, бесполезно, но, памятуя о его просьбе, она все же сделала слабую попытку отговорить Сару.
– Почему бы тебе не подождать до завтра? – спросила она. – Мне, конечно, нужно увидеться сегодня с Робертом и Микаэлой, обсудить кое-что в связи со свадьбой, но я там не задержусь.
– Я хочу видеть Роберта, – твердо заявила Сара. – Здесь был Питер?
Синтия быстро обернулась.
– Да, был. Откуда ты знаешь?
– Милая моя, я всегда все знаю. Кстати, это я подсказала Роберту, чтобы он его пригласил.
– Ты?
– Да, я!
– Но зачем?
– Я считаю, для тебя это было самое лучшее, дорогая. Пора было тебе взглянуть на него другими глазами.
Синтия пристально на нее посмотрела.
– Ты и в самом деле так считаешь?
– Конечно! Видишь ли, я всякого наслушалась о Питере и поняла: довольно тебе страдать по кумиру
