Машина тронулась. Вайра сидела в уголке, досадуя на себя. Опять она позволила этому человеку унизить себя. Впрочем, она и не ожидала от него ничего, кроме неприязни.
В то же время грустно было думать, что как бы она ни выглядела, как бы она ни изменилась, он всегда будет говорить с ней так – холодно и вызывающе.
Пьер был совсем другой. Если бы только он мог видеть ее с этой новой прической! Если бы он мог видеть ее в новых туалетах!
Она подумала, каким был бы при этом его взгляд. Его дерзкие глаза, откровенные признания навели ее на мысль о пиратах, силой завладевавших всем, чего они желали.
Она вспоминала его голос, низкий, бархатный и на удивление убедительный: «Я думал, я вас потерял».
– Вот мы и приехали! – воскликнула мадам Рене.
Вайра вздрогнула. Она была настолько далека от реальности, что не сразу поняла, где они находятся.
Йен припарковал машину, и они вошли во вращающиеся двери. Несмотря на поздний час, еще много столиков были заняты в прохладном зале.
– Я мистер Блейквелл, – обратился Йен к метрдотелю.
– Ваш столик заказан, сэр. Пройдите, пожалуйста.
Метрдотель подвел их к столу с удобными диванами вокруг вместо стульев и подал каждому меню, в котором Вайра ничего не могла разобрать.
– Я полагаю, мы выпьем шампанского, – сказал Йен. – Уверен, отец сочтет, что у нас есть основания это отпраздновать.
В его голосе прозвучал некоторый оттенок иронии, но мадам Рене, казалось, ничего не заметила.
– Я слышала, мистер Майлс говорил, что вы завтра отправляетесь в Лион, – сказала она. – Как я вам завидую! Я из этого же района во Франции, не из Лиона, но из Монтлимара. Я живу в Англии, потому что я замужем за англичанином, но я езжу домой каждое лето повидаться с родителями.
– Я, вообще-то, совсем не знаю Лион, – сказал Йен Блейквелл. – Я проезжал его по дороге в Монте- Карло, но помню Монтлимар. Я помню, мы покупали там нугу, когда я был маленький.
– О, это очень вкусно, не правда ли? – воскликнула мадам Рене.
Они продолжали разговаривать, совершенно не обращая на нее внимания, как показалось Вайре, пока ужин не закончился и Йен не спросил счет.
Как раз в этот момент открылась дверь, ведущая в ресторан из отеля, и в зал вошла женщина. На ней было платье из матового белого крепа и на плечах накидка из белой норки. Рыжие волосы спускались с нарочитой небрежностью на широкий лоб.
Она вошла театрально-грациозно, явно демонстрируя способность двигаться с заученной элегантностью.
Выйдя на середину комнаты, она огляделась и увидела Йена. Она направилась к их столику, и Вайра подумала, что еще никогда в жизни она не видела более яркой и необычной красоты.
Женщина была не просто очаровательна, ее красота была сенсационна и вызывающа, как произведение модернистской живописи.
Ее белоснежная кожа, зеленые глаза под густо оттененными веками и пухлые, ярко накрашенные губы придавали ей вид загадочной колдуньи, какими они всегда рисовались в человеческом представлении.
– Так вот ты где прячешься, Йен! – обвиняющим тоном заявила она, подойдя к столику.
Блейквелл поспешно поднялся.
– Прости, Лорен, но я не мог прийти сегодня. Я старался, но не получилось.
Зеленые глаза уставились на мадам Рене.
– Здравствуйте, – сказала она не слишком любезно и бросила взгляд на Вайру.
– Не это ли тебе помешало?
– Ты, кажется, не знакома с мисс Милфилд? – поспешно сказал Йен. – Мисс Милфилд – мисс Лорен Гилмэй.
Как только Вайра услышала фамилию девушки, она сразу ее узнала. Какую газету ни возьми, можно везде увидеть ее лицо в рекламных объявлениях.
Знаменитая модель, рекламировавшая дорогие и изысканные вещи, она за несколько месяцев стала самой популярной во всей Британии.
– Здравствуйте! – проговорила Вайра.
Зеленые глаза женщины смотрели враждебно, и небрежный кивок, которым она удостоила Вайру, едва ли можно было назвать вежливым. Повернувшись к Йену, Лорен сказала негромко:
– Как ты мог? Ты обещал прийти, и я не ожидала, что ты меня подведешь.
– Я ничего не мог поделать. Мне было нужно кое-что сделать для отца.
– Опять сэр Эдвард виноват! – Лорен сделала легкую гримаску, которую Вайра сочла совершенно неотразимой.
– Почему твой отец должен служить твоим вечным оправданием?
– Похоже, что именно так и получается, – отвечал Йен.
– Ну ладно, может быть, я и прощу тебя, если ты отвезешь меня завтра на скачки. Я хочу поехать в Сэндаун. Лошадь Джимми будет участвовать.
– Я очень сожалею, но это невозможно. Я завтра уезжаю во Францию.
– Во Францию? – Возглас Лорен прозвучал протестующе. – Не может быть! Ты же помнишь, мы собирались на уик-энд к Марджори.
– Извини. Я пытался дозвониться тебе вчера, чтобы объяснить, что я не могу нарушить планы отца. Вчера поздно вечером я снова с ним говорил, но он стоит на своем.
– Мужчина ты или кролик? – Лорен презрительно скривила губы. – Ну да что там! Найдутся другие. Дэвид жаждал меня сопровождать, но я сказала, что обещала тебе. Au revoir, Йен! Дай мне знать, когда вернешься. Я уверена, поездка будет приятной.
Язвительная нотка прозвучала в ее голосе. Резко повернувшись и оставляя за собой аромат дорогих духов, она направилась к двери, через которую вошла.
– Лорен, подожди! – окликнул ее Йен и поспешил вслед за ней.
Вайра видела, как он взял ее под руку и они вышли вместе. По дороге он говорил ей что-то очень возбужденно, а Лорен пожимала плечами с видом, не оставлявшим ни у кого из наблюдавших эту сцену сомнений, что она была недовольна.
– Она очень красивая, – сказала Вайра благоговейно.
– Мерзкая тварь! – отозвалась мадам Рене.
Вайра удивленно посмотрела на нее.
– Да, да, именно это я и хотела сказать. Я хорошо знаю Лорен. Начать с того, что это мистер Майлс ее создал. Он увидел ее на каком-то провинциальном конкурсе красоты, в Бирмингеме или в Манчестере, не помню где. Привез ее в Лондон, научил двигаться, говорить, одеваться.
Мадам Рене фыркнула:
– Выучилась она быстро! Она имела успех, и он ударил ей в голову. Если можно о ком-то сказать, что их испортил успех, то это о Лорен Гилмэй.
– Она так красива, – повторила Вайра, уверенная, что такая красавица не могла быть уж совсем испорченной.
Мадам Рене вздохнула.
– Мне приходится видеть много красивых женщин, – сказала она. – Но красота может быстро надоесть, если это только хорошенькое личико. У меня на родине говорят: le coeur, c’est tout – сердце – это все. Вот о чем многие забывают. Если у женщины чистое любящее сердце, она не может быть безобразна, как бы она ни выглядела. Если у нее нет сердца, самое очаровательное лицо не стоит и взгляда.
– Я знаю, о чем вы говорите. Мама всегда предостерегает меня, чтобы я не увлекалась внешностью, но это очень трудно.
– Вы научитесь, когда будете постарше. Так же, как и мистер Блейквелл, я думаю.
– Вы думаете, он в нее влюблен?
– Нет! – решительно заявила мадам Рене. – В нее нельзя влюбиться. Какое-то время она гипнотизирует
