на самом деле обдумывал дальнейший ход действий.
«Попахивает Бейрутом или долиной Бекаа, а то и Тегераном. Любопытно, конечно, да мало ли на свете любопытных вещей, всем не займешься…» Не дочитав жутковатых откровений патологоанатома, он захлопнул папку и улыбнулся:
— Это распутывать вам, дружище, к нам такое дело никак не относится.
— Как это не относится — сомнительная личность с Востока с пистолетом «вальтер» и полным к нему снаряжением? Чем он тут занимался, а?
— Да уж не в Лувр ходил, это как пить дать. Но зачем вы принесли все это мне, есть у вас в угрозыске этот симпатяга Дюпас, такие убийства — его епархия…
И пухлый палец отодвинул папку к ее прежнему владельцу. Гость понял, что пора ходить с козырного туза:
— У него еще передатчик нашли, шифровальное оборудование и одноразовый код. Это не наш кадр, а ваш.
Баум воздел плечи так высоко, что его голова прямо-таки утонула между ними, — словно он, подобно черепахе, собрался спрятать ее при виде надвигающихся неприятностей:
— Но вы же знаете, что я убийств не расследую, у меня и специалистов нет.
— Мы вам своего одолжим. Поговорим с Дальметом.
Баум, казалось, не слышал. Следуя ходу своих мыслей, он вдруг некстати произнес:
— По-моему, это какой-то ритуал — в горло паспорт заткнуть. Вам не кажется, что тут кроется особый смысл?!
— Очень может быть.
— И вот то, что они засунули в глазницы… Где, кстати, его паспорт?
— Где и тело — в морге шестнадцатого округа. Только в таком виде, что в папку его не подошьешь. У Даль-мета материалов и без него достаточно.
Баум обвел задумчивым взглядом серые стены кабинета, будто ожидая увидеть ответы на терзающие его вопросы. Из дешевенькой рамки глянул президент республики — взгляд бесконечно самоуверенный, властный и требовательный. Баум отвел глаза и уставился на сидящего перед ним полицейского начальника, который отнюдь не перестал питать надежду на счастливое избавление, — этого ничто не смутит, попыхивает себе сигаретой, будто внутри у него топка.
— По всей вероятности для убийц паспорт многое значил, — продолжал Баум. На Востоке принято в глотку человеку, которого решили «наказать», засовывать его собственные гениталии. Это крайняя степень оскорбления, чего европейцам понять не дано. Но тут они решили, что специфика данного случая требует отказа от традиции, и исполнили свой долг соответственно обстоятельствам. — Он помолчал, побарабанил пальцами по столу. — Что они хотели этим сказать? Вот, мол, что мы думаем о твоем паспорте, поскольку нам известно, что вовсе ты не тот, за кого себя с помощью этой бумажонки выдаешь. А ведь им виднее, дружище.
— Похоже на то.
Полицейский надеялся, что Баум сам себя убеждает взяться за это неприятнейшее дело, но могло быть и наоборот — уговаривают именно его. Так что он решил пока никакого энтузиазма не обнаруживать, пока не прояснится, куда клонит хитрый собеседник.
— Если мы правы, делая такое предложение, то кто этот убитый? Предатель или подозреваемый своими товарищами в предательстве? Возможно. А кто его товарищи? Какая-то законспирированная группа. Вряд ли это обыкновенные преступники — они бы не стали заходить так далеко.
Гость почуял, что разговор принимает в конце концов нужное направление, и одобрительно кивнул.
— Но чей почерк мы видим в этом жутком гиньоле? Мне кажется, следует посоветоваться с кем-то, кто лучше нас с вами разбирается в подобных обрядах и церемониях.
Баум снова уставился на полицейского, и тому вдруг показалось, что его здесь попросту дурачат.
— Пожалуй, я возьмусь за это не лишенное интереса дельце, хотя, мой друг, вы и не заслужили такого подарка.
Гость в этот момент как раз прикуривал вторую сигарету от окурка первой и почел за лучшее пропустить колкость мимо ушей:
— Вот и отлично. В морге трупом занимается наш сотрудник по имени Массе, а Дальмет, как я уже сказал, будет вам помогать. Акт о передаче составим сегодня же, к концу дня вы получите все материалы.
Едва за гостем закрылась дверь, как Баум взялся за оставленную ему папку. Не отрывая глаз от записей, он потянулся к внутреннему телефону.
— Это архив? Посмотрите досье Саада Хайека в палестинском разделе — трубку не кладу.
Он продолжал читать, когда на том конце провода сказали:
— Вот оно!
— Прочтите описание: вес, рост…
— Тут сказано — примерно девяносто восемь кило при росте метр шестьдесят.
— А особые приметы? Бородавка, например?
— Да, есть. На левой щеке.
— Спасибо, — Баум положил трубку и что-то пометил на листке. Дочитал все, что было в папке, бросил неприязненный взгляд на снимки, где отдельные части трупа были отпечатаны крупным планом, и встал из- за стола. Спрятав папку в стол, он вышел и отправился к лифту, а через несколько минут уже стоял в душной кабинке телефона-автомата в кафе, где давно знали этого необщительного посетителя, — он забегал по утрам перекусить и часто звонил по международному. Баум набрал десять цифр и, дождавшись ответных гудков, закрыл поплотнее дверь кабины.
— Да, — отозвались в далеком Иерусалиме.
— Это из Парижа.
— Шалом. Говорить можешь?
— Вполне. Дело сделано. Грязно сработано, должен сказать, но сработано.
— Ты уверен, это он?
— Уверен. Бедняга, не повезло ему.
— Мы все бедняги, — буркнул Бен Тов. — Всем не везет. А как насчет профессора?
— К сожалению, никаких следов — ни его, ни девчонки. Без помощи полиции такие вещи не получаются.
В трубке замолчали, но Баум необъяснимым образом почувствовал недовольство и раздражение далекого собеседника.
— Что поделаешь. Продолжаем искать, но надежды мало…
— Ладно. Но хоть это-то дело не упустите…
Баум расслышал упрек в словах «хоть это-то» и позволил самую малость улыбнуться:
— Я тебя понимаю, дружище, только давай режь начистоту, дипломатией пусть занимается начальство.
И снова пауза, потом Бен Тов смягчился:
— Ты прав. Я сорвался. Спасибо за то, что ты сделал. Позвони, если все-таки удастся узнать что-нибудь о тех двоих.
Глава 15
— Юсеф пришел, — сказал старик.
Они стояли у дальней от входа стены мечети Омейядов, вокруг бурлила толпа. Эссат прислонился к колонне и делал вид, будто читает: держал перед собой раскрытую книгу и глаз с нее не сводил.
— Где он?
— Справа возле соседней колонны. В европейском платье, в очках, ростом чуть пониже тебя.
Эссат поднял глаза от книги и увидел того, о ком шла речь. Выглядит как верующий или как турист из какой-нибудь соседней страны. Впрочем, одно другому не мешает. Казалось, он полностью ушел в созерцание ярких изразцов, украшающих стену, но на миг отвернулся и глаза их встретились.
— О'кей. Что-нибудь мне передали?
— Инструкция тебе такая: не рисковать. Никоим образом. Так и сказано было: никакого риска.
