— Вы ему скажете?
— Скажу, конечно, когда он вернется.
— Меня выгонят?..
— Сначала трепку хорошую зададут, а потом выгонят.
— Я все выдержу, любую трепку — только пусть оставят в группе. Я буду стараться. Я все выдержу!
— Ступай купи две бутылки лимонада. Я еще подумаю.
Парнишку будто ветром сдуло. Эссат встал и запер за ним дверь. Поставил на стол бутылки с пивом и, достав из ящика стола открывалку, аккуратно снял крышки. Потом высыпал на лист бумаги таблетки и, выбрав четыре — те, что поменьше, — бросил по две в каждую бутылку, приладил крышки на место и чуть прижал плоскогубцами. Он успел как раз к приходу мальчишки — когда на лестнице раздались шаги, Эссат отомкнул дверь и снова уже сидел за столом.
— Вот, лимонад…
— Пойди-ка сюда.
Парень приблизился и остался стоять, неловко держа по бутылке в каждой руке, но сесть не решаясь.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Знаешь, ты красивый малый. Небось, уже трахнул какую-нибудь девчонку?
В ответ смущенный кивок и неуверенное: ну, было.
— Врешь, не верю.
— Правда, спросите у моего брата — он знает.
— Ну и понравилось?
— Конечно.
— А мне кажется, тебе бы больше понравилось, если бы тебя самого кто трахнул.
— Ну уж нет!
— А я вот уверен — понравилось бы.
— Ну, значит, так оно и есть.
Парень все еще переминался с ноги на ногу, не зная, как быть с бутылками.
— Давай это дело проясним, а? Что скажешь, красавчик?
— И тогда меня не выгонят?
— Не выгонят, если мне угодишь.
Красавчик просиял — широкая улыбка означала согласие и даже некоторый призыв, но главным образом облегчение: проблема решилась, а каким образом — неважно.
— В рюкзак их положить? — спросил он наконец насчет своих бутылок.
— Да ладно, пусть уж пива выпьют. А то если с лимонадом явишься, они решат, что тут что-то не так.
— Это точно.
— Ты им все время пиво таскал — эти дурни бутылки через стену кидают, их там целая куча на улице. Думают, у меня глаз нет.
— Господи!
— Если хоть слово кому скажешь — профессору все станет известно, имей в виду. У него повсюду осведомители.
— Клянусь, буду молчать.
— Вечером в десять встретимся и разберемся, что тебе больше нравится. А пока делай свое дело.
Парень сунул бутылки с пивом в рюкзак, перекинул лямку через плечо, подхватил автомат и, обернувшись в дверях, послал Эссату еще одну ослепительную улыбку, на сей раз уж точно призывную.
Вечером они встретились на узенькой улочке — Эссат подъехал на японском пикапе, кивком велел парнишке забраться в кабину. Тот послушно уселся рядом, и они долго ехали молча, оставляя позади одну за другой городские улицы. Наконец пошло загородное шоссе с ровными рядами кипарисов по обе стороны.
— Ну как там, на вилле?
— Нормально.
— Ничего им не сказал?
— Клянусь.
Пикап свернул с шоссе на дорогу, петлявшую меж каштанами. Через полмили Эссат затормозил. Здесь, он знал, слева заброшенный карьер, а справа пустырь до самого горизонта — с той стороны стояло зарево городских огней.
— Пошли в кузов, — сказал он. Парнишка спрыгнул на землю, оставив автомат в кабине, а Эссат нащупал пистолет в кармане куртки — уже с глушителем, и, пока обходил машину, снял предохранитель. Его всего трясло — не испытывал он ни гнева, ни злобы, и вовсе не хотелось ему убивать несчастного малого. В сотый раз он напомнил себе: или мы, или они. Чем провинились те красивые девочки из авиакомпании «Эль Аль» — за что их изрешетили пулями? И вот теперь еще этот подросток, который хотел служить своему народу, а ему предстоит умереть вот здесь, и всей-то его вины — что он единственный свидетель…
Мальчишка в нерешительности стоял возле задних дверей.
— Туда лезть, внутрь?
Ответом стал выстрел — Эссат выстрелил почти в упор, пуля вошла между глаз. Слава Богу, темно, мальчику не суждено было увидеть свою смерть. Склонясь над беззвучно опустившимся в пыль телом, Эссат выстрелил еще раз, в голову. Потом оттащил его к краю карьера и оно сползло и покатилось вниз по каменистому склону. Эссат вернулся к пикапу, достал автомат и сбросил вслед за недавним владельцем. Потом сел за руль и направился к шоссе, ведущему в город.
В назначенное время он был на Индепенденс сквер и сразу заметил Юсефа в вечерней суетливой толпе. Тот стоял возле витрины, где была выставлена таблица с сегодняшним курсом обмена денег, и без особого интереса изучал ее. Внимание Эссата привлек другой человек, который столь же равнодушно обозревал витрину соседнего магазина, и подошел он к Юсефу только после того, как незнакомец затерялся в толпе.
— Иди за мной до следующего угла.
Когда Юсеф свернул за угол, он предложил:
— Времени у нас больше часа, но лучше давай подождем поближе к месту.
Они взгромоздились вдвоем на мопед и двинулись в сторону западных окраин. Остался позади центр — огни неоновых реклам, доносящаяся из-за всех дверей музыка, теперь они ехали по обсаженным деревьями богатым и спокойным улицам и остановились, наконец, возле пустого участка, где на месте снесенного дома стояла деревянная времянка в ожидании нового строительства, — она была пуста. Эссат завел мопед на участок, поставил позади хибары, чтобы не видно было с улицы, поманил за собой Юсефа и толкнул дверь. Ржавые петли заскрипели. Он вынул из кармана фонарик и чуть посветил:
— Садись вот сюда, на ящик, побудем в темноте, риску меньше. Время надо скоротать, я пока опишу тебе тот дом. С сигнализацией справлюсь сам, а ты поможешь открыть замки. Двое охранников дежурят в холле со стороны улицы — по идее снотворное уже подействовало, но кто его знает, ко всему будь готов. В случае чего пристрелим. Но вообще-то задача в том, чтобы прийти и уйти, не оставив следов. Тогда добытым сведениям цены больше.
— Сейф где находится?
— На втором этаже.
Они посидели некоторое время в молчании, наконец, Эссат поднялся:
— Пора. Пошли.
Вышли в кромешную тьму — ночь была безлунная. Оставшееся до цели расстояние проехали за несколько минут. Мопед оставили на пустыре рядом с виллой. Эссат прихватил велосипедную сумку:
— Не отставай!
Виллу профессора окружала низкая стена, поверх нее тянулась чугунная решетка, а еще выше, на высоте двух метров — колючая проволока. Обойдя участок так, чтобы дом оказался между ними и улицей,
