— Водитель — он что, по-твоему, нормальный, все у него в порядке? — спросил он напарника.
Смуглый, как все здешние уроженцы, хитроватый деревенский парень — ему было не больше двадцати — сделал вид, будто вопроса не понял:
— Это вы о чем?
— Вроде уж целый год вместе работаете…
— Ну и что?
— Хорошо друг друга знаете, правильно?
— Он не из болтливых.
— Ну, самые-то обычные вещи ты знать должен. К примеру — женат он?
— А вы его самого спросите.
— Спрашивал уже, а теперь вот тебя спрашиваю. Это мое дело — какие вопросы и кому задавать. А подружка у него есть?
— Он вам, небось, про это тоже рассказал.
— Может, и рассказал.
— Я ее не видел ни разу, знаю только, что здесь живет, в Обани. Он на ней прямо помешался. Денег тратит кучу…
— Откуда ты знаешь — насчет денег?
— Да он мне сколько раз показывал, что ей купил, — птичке этой.
— И что, дорогие вещи?
— Куда там — все самое лучшее. Во дурак — тратиться на девку, с которой полгарнизона переспало. Все так говорят.
— Давай-ка вернемся туда, откуда начали. В ту ночь ты ничего за ним странного не заметил? Не спеши с ответом, подумай.
Но малый думать не привык, выпалил сразу:
— Нормальный был, ничего странного. Спокойный.
— А перед тем, как на вас напали, — тоже спокойный?
— Ну да!
— Объясни-ка поподробней.
— Ну, обычно он в бутылку не лезет. А тут перед выездом задержка какая-то приключилась, так он прямо взбесился. Потом гнал машину во всю мочь. Я сказал, куда спешить-то нам, так он меня послал подальше.
— А когда напали на вас — как он себя вел?
— Я одно знаю — меня эти подонки отметелили, а его и пальцем не тронули.
— Может, еще чего припомнишь? Тебе вообще-то не кажется, что он все заранее знал, а? Похоже ведь.
— Да еще как похоже!
— Почему?
— Мы же каждый раз в разное время выезжаем. Как это им удалось все так точно рассчитать — и время, и место? Уж насчет числа, на которое рейс был назначен, я и не говорю.
— Еще какой резон?
— А вот с чего это он так машину гнал? Как будто на свидание опаздывал. С этими…
— Может, к дамочке своей торопился?
— Может быть, конечно…
— А ты слышал, когда машина охраны вам сигналила, чтобы остановились?
— Слышал.
— Ну и что?
— Я ему говорю: вроде нам сзади гудят. А он: у тебя в ушах гудит. И радио как крутанет, чтоб погромче музыка.
— А ты чего ж не настоял на своем?
— А чего мне мылиться? Он же главный, не я. Если мы начнем собачиться, он рапорт напишет, и меня выпрут за милую душу.
— Все верно, — согласился Баум. — Побудь пока тут поблизости, ладно? Домой не уходи — может, еще мне понадобишься.
После его ухода Баум вызвал одного из инспекторов.
— Водителя в местной полиции проверили?
— Есть на него досье: смолоду был шальной — три раза попадался на краже велосипедов, один раз драку учинил. Потом еще был замешан в ограблении квартиры, но от тюрьмы отвертелся — улик не хватило. Все это — лет восемь назад, потом он переехал в Марсель и только года полтора как вернулся.
— А в марсельской полиции что говорят?
— Туда я не звонил.
— Воздержаться решил? Почему, собственно? Если есть особые причины, так не скрывай, я их сохраню в тайне.
Инспектор покраснел:
— Маху дал, патрон.
— Звони давай.
Отчет инспектора, добросовестно представленный через полчаса, оказался весьма интересным. Водитель связан с Лавацци — одним из трех главарей марсельской мафии. Их целая семья, этих Лавацци. Орудуют там, где чисто уголовная деятельность сращивается с легальным бизнесом — самая что ни есть классическая, традиционная работа. Лавацци вызволили шофера из тюрьмы, куда он загремел по какому-то сомнительному делу, но его дважды вызывали потом на допрос. «Паршивый тип» — такого мнения придерживаются о нем в марсельской полиции.
Привели шофера — он лениво развалился на стуле и со скучающим видом приготовился отвечать на вопросы. Его внешность и манеры вполне соответствовали тому представлению, которое сложилось у Баума.
— Ваше поведение той ночью весьма подозрительно, — начал он допрос.
Ответа не последовало.
— Ты же слышал, как охрана вам сигналила. Почему не остановился?
— Ничего я не слышал.
— А напарник слышал и тебе сказал.
— Мало ли чего он вам наплетет!
— Ты продолжаешь утверждать, будто не знал, что охрана отстала?
— Я ведь уже сказал.
— То, что ты сказал, — чистая ложь.
На это шофер не ответил.
— Та женщина в Обани, — продолжал Баум. — Говорят, ты на нее много тратишь.
— Ну и что?
— Откуда деньги берутся?
— Вы зарабатываете? Вот и я тоже.
— Знакомо тебе такое имя — Лавацци?
— Слыхом не слыхал.
— А куда это ты так спешил в ту ночь?
— Никуда я не спешил. Ехал как обычно.
— А говорят, быстрее ехал, чем всегда.
— Да пошли они — те, кто говорит…
— До тебя, видно, еще не дошло, — произнес Баум со вздохом, — что дело оборачивается скверно. Человек, которого полиция давно взяла на заметку, за которым и без того грехов много, — а тут такое серьезное преступление. И ты единственный, на кого падает подозрение. Так что предупреждаю — ты задержан, допрос будет продолжаться до тех пор, пока не выплывет вся правда. А уж какая это будет правда — посмотрим. Или в тюрьму тебя отправим и обвинение будет очень и очень тяжелым, или отпустим