Ровно через час после того как сообщение о провале поступило в Марсель, в Париже встретились Таверне и Савари.
— Брату надо сматываться немедленно, сегодня же вечером, — волновался Таверне, он же Александр Жалю.
— Границу ему не пересечь, — хладнокровно заметил Савари.
— У него на этот случай припасен паспорт. Не поймают.
— Ты с ним говорил?
— Нет пока, я решил сначала повидаться с тобой. Отсюда пойду к нему — хотя, может, это и опасно, что, если у него на квартире уже засада?
— Если сообщение верное и они развяжут ему язык — представляешь, что он… — Савари умолк. Сообщники посмотрели друг другу в глаза:
— Тебе он, конечно, родной брат…
— Да какое это имеет значение? — искренне удивился Таверне.
— Кого подключишь к этому делу?
— Караччи.
— Думаешь, он сможет быстро все уладить?
Таверне кивнул в ответ.
— Ну а сделка в Марселе? С ней все в порядке?
— Боюсь, что нет.
Около часу ночи двое неизвестных вскрыли отмычками дверь скромной квартирки в семнадцатом округе Парижа, где проживал инспектор Рене Жалю. Все устроилось быстро и без шума, хозяин даже проснуться не успел. Один из ночных визитеров остался возле двери, другой повернул по коридору направо, где, как ему сказали, находилась спальня, бесшумно приблизился к спящему и, приставив ему к затылку дуло пистолета, выстрелил. Оружие было с глушителем, так что выстрела никто из соседей не слышал.
Утром следующего дня на рассвете на борт «Круа Вальмер» прибыл лоцман. Он поднялся с набережной по специально для него опущенным сходням, пожал руку капитану и они вдвоем пошли на мостик. Команда была полностью готова. Зазвучали привычные приказы, сигналы; с лязганьем и скрипом, растревожившим тихий утренний воздух, судно начало разворачиваться, освобождаясь от всего, что привязывало его к берегу, и становясь носом к горловине бухты. Потом, когда оно было уже у самого выхода в открытое море, к борту подкатил черный катер и лоцман, обменявшись на прощанье рукопожатием с капитаном, спустился по трапу.
— Привет, — бросил на прощание капитан. — Из-за чего вчера суматоха была?
Лоцман пожал плечами: понятия, мол, не имею. Ну, до скорого…
Когда гавань скрылась из виду, «Круа Вальмер» начал набирать скорость. До Хайфы при обычных четырнадцати узлах было четыре дня пути. Среди команды находились двое из военной разведки — их прислал Савари. А среди баллонов с топливом, стоящих в трюме, два были чуть толще и длиннее остальных, и свежая краска на них еще не совсем высохла.
Глава 29
Не успел Таверне — он же Александр Жалю — выйти из лифта на третьем этаже своего дома на улице Спонтини, как ему преградили путь двое в штатском, оба — весьма крепкого сложения. Один из них предъявил удостоверение:
— Контрразведка. Вы Александр Жалю, не так ли?
— Да.
— Будьте добры, пройдите с нами. Вас приглашают для беседы.
— Какой еще беседы?
— Речь, видимо, пойдет о вашем брате.
— Что с ним?
— Не знаю, месье. Нам поручено только доставить вас в управление.
Внизу ждала машина. Через двадцать минут Александр Жалю сидел за столом напротив Альфреда Баума и громко возмущался тем, что ему не позволяют связаться с адвокатом.
— Всему свое время, месье, — пытался успокоить его Баум. — Я пока хотел бы задать вам несколько вопросов.
— Ни слова от меня не услышите, пока здесь нет моего адвоката.
Баум внимательно посмотрел на посетителя, его лохматые брови чуть дрогнули, сошлись на переносице, и взгляд внезапно стал острым и холодным, как стальной клинок.
— Вы обвиняетесь в государственной измене, — произнес он. — И счет вам будет предъявлен весьма крупный.
Александр Жалю деланно рассмеялся:
— Ну это уж ни в какие ворота не лезет! Я добропорядочный гражданин, бизнесмен…
— А ваш брат так не считает.
— Мой брат? Но ведь…
— Что?
— Вы хотите сказать, что мой брат отзывается обо мне дурно?
— Вот именно. — Наступило молчание, которое прервал Баум: — Дело не выгорело. Ваш брат в тяжелом состоянии, но поговорить с ним мы сумели.
— В толк не возьму, о чем вы. Мой брат — он что, серьезно заболел?
— Вам отлично известно, что сегодня ночью его пытались убить. Но знаете, эти наемные убийцы — и они могут промахнуться. Вам и вашим друзьям следует потребовать с них штраф за неаккуратную работу.
— Безумие какое-то! Ничего не понимаю — кто стрелял в брата? Где он сейчас?
— В больнице.
— Я требую свидания с ним.
— Требуете? Не то у вас положение, чтобы требовать.
— Поднимется грандиозный скандал, вот увидите!
— Поднимется — кому ж это не ясно? Только мы народ толстокожий, к скандалам привыкли. Ну так вы готовы ответить на несколько совсем простых вопросов, связанных с покушением на вашего брата?
— Ни на какие вопросы отвечать не собираюсь. В присутствии моего адвоката я, возможно, постараюсь помочь следствию — но только до тех пределов, пока не затронуты мои собственные интересы. Я не позволю инкриминировать мне всякую чепуху.
— Постарайтесь понять, — голос Баума звучал негромко, но в нем слышалась угроза. — Ваш брат утверждает, будто вы с майором Савари продали иностранцам партию весьма опасного оружия, украденного из арсенала. Он сообщил множество подробностей. Так что положение у вас незавидное.
Лицо Жалю не выдало смятения, но Баум заметил, как побелели суставы его пальцев, — так крепко сжал он ручки кресла.
— Мне нечего сказать.
— Думается мне, — Баум сменил угрожающий тон на мягкий, почти мурлыкающий, — что ко всем прочим обвинениям мы смело сможем добавить попытку преднамеренного убийства.
— Повторяю, мне нечего сказать.
— Вот и отлично. Не могу больше тратить время впустую. Сейчас вас отведут в подвал, и если завтра я не буду слишком занят, вернемся к сегодняшнему разговору. А пока мои люди постараются склонить вас к более содержательной беседе.
Оставшись один, Баум вызвал Алламбо:
— Знаешь, трюк с покойным братцем не сработал. Он, конечно, удивился, услышав, что тот жив, и испугался, но язык ему это не развязало.
— Сколько мы его сможем тут продержать?
— Несколько дней — так я надеюсь. Надо его непрестанно допрашивать, задавая одни и те же вопросы, — найдется же слабое звено в его броне, хотя в данный момент ничего подобного не вижу.
Однако прогноз Баума оказался чересчур оптимистичным. Уже на следующее утро секретарь министра внутренних дел позвонил шефу контрразведки Жоржу Вавру и попросил его зайти. Когда Вавр явился, лицо
