— Но если до президента дойдет, он там такое устроит! — Вавр даже поежился. — Не миновать мне тогда руководить полицейским училищем где-нибудь в Бретани.
Баум усмехнулся:
— А ведь люди, стоящие у власти, сами провоцируют такую успокаивающую ложь, — продолжал он задумчиво. — Хотя на их месте, может, и я вел бы себя так же. Конечно, одна боеголовка без детонатора всякому симпатичнее, чем две с детонаторами. Но все же…
— Самое скверное, что мы до сих пор ничего не нашли.
— Тридцать наших сотрудников перерыли торговый порт в Марселе — и все зря. Конечно, физически невозможно открыть каждый контейнер и перетряхнуть весь груз, но суда, которые уходили в средиземноморские порты, проверены досконально. Старались, как звери, — а в результате нуль.
Отчет, отправленный в тот день в президентский дворец, содержал именно эти малоутешительные сведения, о второй пропавшей атомной бомбе и исчезнувших заодно детонаторах в нем и не обмолвились.
Перед самым уходом, уже у дверей Баума настиг еще один телефонный звонок.
— Это Ковач, господин Баум. Если у вас найдется время для меня, хорошо бы повидаться.
В привычно льстивых интонациях Баум уловил оттенок нетерпения.
— С удовольствием. Скажем, через полчаса в баре возле Мадлен.
— Отлично. Я рад.
Бар на улице Виньон — излюбленное местечко мелких жуликоватых торгашей, которые развлекают здесь друг друга анекдотами о собственных хитростях, — сегодня был непривычно пуст. Ковач приступил к делу сразу, не тратя времени:
— Я пришел, чтобы сказать вам нечто важное: по крайней мере один из членов интересующей нас группы в самом скором времени отправляется в Израиль.
— Когда именно?
— Не знаю.
— Кто?
— Женщина, известная под именем Расмия Бурнави.
— Знакомая особа.
— Она прибудет в аэропорт Бен Гурион. Но под каким именем и с каким паспортом, сказать не могу. Не знаю. Самое важное вот что — он наклонился через стол к самому лицу Баума: — Израильским властям не следует ее задерживать. Посоветуйте им это самым настойчивым образом.
— Но почему?
— Потому что это повысит шанс избежать катастрофы — больше ничего добавить не могу.
— Да разве израильтяне поверят нам и пойдут на такой риск? Сослаться мы можем только на вас — то есть на заведомо враждебный и недостоверный источник.
— Что поделаешь, господин Баум, — со вздохом ответил Ковач. — Надо надеяться, в Иерусалиме найдется хоть один разумный человек, который сумеет разгадать нашу линию в данном деле. И поверит. Мои друзья в затруднительном положении — с политической точки зрения затруднительном. Поэтому мне и позволено снабдить вас некоторой информацией — в строго ограниченных пределах, которые они определили сами. Вы меня поняли?
— Я-то понял, но не уверен, что и в Иерусалиме поймут. Согласитесь, ситуация двусмысленная.
— Ну что я могу сделать? — Ковач пожал плечами, будто колеблясь, стоит ли продолжать, потом решился: — Намекните кому-нибудь в Иерусалиме, вы сами решите, кому именно, что эта особа — ну, скажем, не совсем та, за кого себя выдает. Вот так — с виду одно, а на самом деле совсем другое.
— Понял и постараюсь сделать все возможное.
— Это необходимо, господин Баум, в высшей степени необходимо! — Ковач поднялся, протянул руку, его тонкая кисть утонула в пухлой ладони Баума, и скромно удалился. А Баум поспешил к себе в Версаль, в любимое бистро — то, откуда он обычно звонил Бен Тову.
Глава 30
Как принято международными правилами, судно «Круа Вальмер», находясь в пятидесяти милях от берегов Израиля, доложило о своем прибытии в министерство транспорта этой страны. В телеграмме были указаны название, координаты, порт отправления, скорость и пункт назначения — Хайфа. Эти же данные были переданы по радио в грузовой порт Хайфы и оттуда пришло разрешение пристать к берегу. На входе в гавань, у дальнего волнолома, судно замедлило ход, чтобы принять на борт лоцмана. Команда уже вовсю готовилась к отдыху на берегу, капитан заполнял документы для портовой администрации. Лоцман благополучно провел корабль к грузовым причалам и туда же двинулся грузовой кран, готовый принять контейнеры. Глянув с борта вниз, на набережную, члены команды увидели ожидавшую их группу людей — на этот раз здесь были не только врач, таможенники и чиновники по иммиграционным и коммерческим делам, но и сотрудники госбезопасности и портовой полиции.
Когда опустили сходни, вся эта группа поднялась на борт.
— Чрезвычайная ситуация, капитан, — объяснил представитель госбезопасности, пожимая руку капитану.
— А в чем дело?
— Тут у нас большая тревога. Мои люди произведут обыск на судне. Никто не может сойти на берег до особого распоряжения.
— Что за напасть! А долго продлится обыск?
— Не могу сказать — может, и до ночи. Помогите нам сами — тогда будет быстрее.
— Конечно, поможем.
— Груз проверят на пристани. Контейнеры сгрузят и откроют, прежде чем отправлять дальше. А мы с вами тем временем обойдем все судно.
— Но за сохранность грузов отвечать будете вы, — капитан явно был недоволен происходящим.
— На этот счет у меня инструкций нет. Постараемся действовать поаккуратнее.
Обыск проводили еще тщательнее, чем в Марселе, и продолжался он еще дольше. Проверяли грузы не выборочно, а все подряд, вынимали содержимое контейнеров, осматривали и складывали обратно. Открывали все ящики подряд, развязывали мешки. Пока шла вся эта работа на пристани, человек двадцать из полиции и госбезопасности прочесывали судно — помещение за помещением. Счетчики Гейгера-Мюллера ничего не показывали.
Портовая полиция не выдавала членам команды паспортов, так что покинуть судно до окончания обыска никто не мог, все ночевали на борту. Только к полудню следующего дня капитану сказали:
— Все в порядке. Можете перегружать свои товары в склады.
— А команда?
— Те, кто захочет сойти на берег, пусть обратятся в портовую полицию.
Вся группа проверки переправилась на корабль, только что пришедший из Ливорно. А спустя полчаса к капитану подошел молодой докер из тех, что перетаскивали грузы на склад, и они, стоя вдвоем на мостике, несколько минут беседовали о чем-то. Потом парень вернулся к своим. Спустя некоторое время к причалу подкатил грузовик фирмы, которая перезаряжает баллоны с газом, и увез все баллоны с «Круа Вальмер». Из главных ворот порта он направился на завод своей фирмы — к этому времени рабочий день закончился.
— Утром разгрузим, — сказал сторож. — Оставляй машину, не беспокойся.
Водитель поставил грузовик там, где ему велели, и ушел домой пешком, ругаясь про себя: чертов этот капитан, дотянул со своими баллонами, что и день кончился.
Глубокой ночью к территории завода подъехали трое. Ворота легко открыли ломиком и, забравшись в кузов грузовика, при свете ручного фонарика отыскали те два баллона, что были чуть толще и длиннее остальных. Отнесли их в машину, ожидавшую на шоссе, спрятали в багажник и прикрыли сверху тряпкой. Ворота за собой закрыли, и машина тронулась. С дороги, ведущей вдоль побережья, она скоро свернула на юг, к Хадере.
Именно в тот вечер скандал между Бен Товом и Мемуне, назревавший все последние месяцы, наконец разразился.
