Мы надели перчатки и молча принялись за работу, чтобы успеть как можно больше, пока есть время. Когда из коридора донесся стук каблучков Патрисии Хойл, мы как раз нашли компьютер. Ноутбук «Эппл», очень сложная модель, как объяснила Ребекка, забирая его на экспертизу.
Он лежал в рюкзаке Яна Хасельхоффа вместе с кое-какими бумагами, которые не представляли большой ценности. А в остальном — ничего подозрительного: одежда, туалетные принадлежности, несколько книжек в мягких обложках, по большей части детективы, вероятно, на голландском.
Домоправительница привела с собой худого молодого человека с вытянутым лицом.
— Это Пол, — представила она его.
Парень учтиво поздоровался и стал осторожно нас рассматривать.
— Вы друг Яна Хасельхоффа? — спросил я, тоже изучая его.
— Не совсем так, — ответил Пол. — Мы иногда говорили с ним, потому что работали вместе. Вот и все.
— У вас есть какие-нибудь соображения, куда он мог уйти?
Молодой человек покачал головой.
— Когда вы в последний раз видели его?
— Вечером накануне того дня, как он пропал. Перед сном мы выпили с ним пива в комнате для прислуги.
— Вы помните, о чем разговаривали?
Пол задумался.
— Как обычно: о работе, о бильярде, о спорте.
— О бильярде?
— Ян потрясающе играет. Мы часто бились на спор, и он всегда выигрывал.
— У господина Торки целая коллекция бильярдных столов, — вмешалась Патрисия Хойл. — Это его страсть, — объяснила она, улыбнувшись. — И один он предоставил в распоряжение прислуги.
Какое благородство, подумал я раздраженно. Этот американский режиссер, никогда не пользовавшийся моей симпатией, становился мне все более ненавистен. Пожалуй, мне лучше сразу же признаться: мне не нравятся американцы, особенно те, у которых полно денег и которые наводнили собой Соединенное Королевство с намерением все купить.
— Значит, вы играли в бильярд, — снова заговорил я, внимательно наблюдая за Полом. — А о чем при этом разговаривали?
— Мы не разговаривали.
Я поднял брови.
— Не разговаривали?
Юноша улыбнулся:
— Для Яна игра была настоящим ритуалом. Во время партии ничего не должно было его отвлекать.
— Это занудство, вы не находите?
— Я привык. Кроме того, Ян — единственный, кому здесь нравится играть в бильярд.
— Хасельхофф никогда не рассказывал вам о Джули Бонем?
— Нет, — ответил Пол, помолчав. — Кажется, нет. А кто это?
— Его девушка.
— Не знал, что она у него есть. — Молодой человек был очень удивлен.
— Вы никогда не говорили о женщинах?
На лице Пола появилось странное выражение.
— Ну и?.. — поторопил я.
Он глубоко вздохнул.
— Честно говоря, я всегда считал, что Ян — гей.
Домоправительница явно встревожилась. Они с Полом какое-то время переглядывались. Наверное, она беспокоилась о добром имени дома. Если начнутся сплетни или, хуже того, кто-нибудь из прислуги окажется втянутым в скандал сексуального толка, Торки этого не потерпит и обвинит во всем ее.
— А почему у вас сложилось впечатление, что Ян Хасельхофф — гей?
Теперь Пол казался смущенным.
— Может быть, я ошибся. Никаких доказательств нет. Он никогда не делал и не говорил ничего такого, что могло бы… — Он осекся и посмотрел на носки своих ботинок.
— Но у вас возникло такое впечатление, — настаивал я.
Парень коротко взглянул на меня:
— Видимо, меня сбила с толку его внешность.
Я открыл паспорт и показал ему фотографию Яна Хасельхоффа.
— Вы хотите сказать, в нем есть что-то женственное?
Пол кивнул.
Домоправительница раздраженно поджала губы. Бедняге официанту наверняка предстоит хорошая головомойка, как только уедет полиция.
— А чем занимался Ян в выходные? — спросил я, обращаясь к обоим.
Домоправительница сказала, что не знает, а Пол ответил:
— Мы об этом не говорили, но, полагаю, он ходил в деревню.
— Зачем?
— Понятия не имею, — резко ответил парень, пожав плечами.
Может, он и правда был не в курсе, но звучало все это очень странно. В любом случае пошлю кого- нибудь в деревню с фотографией Яна Хасельхоффа. Если он ходил туда в свободное время, кто-нибудь его наверняка запомнил.
— Хасельхофф — голландец? — продолжал я. — Его семья живет здесь или в Голландии?
— Насколько я знаю, — ответил Пол, — он поддерживал отношения только с братом, который живет в Голландии. Ян часто звонил ему. Ни про каких родственников в Англии он никогда не говорил.
— Мне тоже, — заметила Патрисия Хойл.
— Куда делся мобильник Хасельхоффа?
Среди личных вещей Яна его не оказалось.
Домоправительница вздохнула.
— По условиям контракта на время службы у господина Торки персоналу не положено иметь сотовые телефоны.
Кошмар! Правила, установленные режиссером, смахивали на устав тюрьмы строгого режима.
Чтобы выиграть время, я решил сразу же забрать с собой бумажник и компьютер. Исчезновением Яна Хасельхоффа должна была заниматься полиция Суссекса. Но поскольку дело связано с убийством Бонем, оно автоматически переходило в руки лондонского управления.
Уладив все с местной полицией, я обратился за помощью к криминалистам, попросил их тщательно обыскать комнату Хасельхоффа. Мне не хотелось ничего упускать из виду, потому что я все сильнее убеждался: голландец укокошил свою подружку.
По возвращении в Лондон Ребекка заперлась в своем кабинете с компьютером Хасельхоффа.
А я навел кое-какие справки насчет молодого человека.
Благодаря Интерполу мне удалось многое о нем узнать. Он родился в городе Хертогенбос, называемом иначе Буа-ле-Дюк, в голландской области Брабант — место это знаменито тем, что именно там появился на свет Иероним Босх. Отец и мать Яна погибли в автокатастрофе, когда он был еще совсем маленьким. Его воспитала тетя. У молодого человека был брат, семнадцатью годами его старше, поисками которого теперь занялась голландская полиция.
Ян уехал из Голландии пятью годами раньше и перебрался в Лондон. Он учился гостиничному делу, устроился в «Симпсонз», работал официантом в доме одного богатого адвоката. Оставил это место, чтобы отправиться в услужение к Торки. В Лондоне Ян жил вместе с другим молодым человеком, тоже сотрудником «Симпсонз».
Пока я записывал адрес, вошла Ребекка. По ее виду было сразу понятно: она что-то нашла.
— Посмотрите, сэр.
