От волнения даже ее голос стал мягче. В нем не было того металлического звона, который всегда появлялся, когда Ребекка обращалась ко мне.
Я взял протянутые напарницей бумаги, стараясь не слишком пялиться на ее тело, в тот день меньше обыкновенного скрытое под одеждой.
На работе Ребекка носила широкие брюки и кардиганы до середины бедра. Я ни разу не видел ее в юбке, в чем-нибудь облегающем, изящном, с декольте. Так, наверное, одеваются женщины- военнослужащие в увольнении. Или лесбиянки. Да, мелькало у меня такое подозрение. И не только потому, что Ребекка не носила юбок и пренебрегала своей женственностью. Иногда в словах и поведении моего сержанта проскальзывала такая ненависть к мужскому полу, что у меня мурашки бежали по коже.
Конечно, я такой, какой я есть. Воинствующие феминистки отправили бы меня на костер. Однако презрение Ребекки распространялось не только на меня. Оно носило более общий характер, словно было направлено на всех мужчин без исключения. Поэтому я подозревал, что Ребекка — лесбиянка, и каждый раз, думая об этом, фантазировал. Она представлялась мне голой, в постели с другой женщиной, а потом я видел себя рядом с ними.
— Так что? — пробудил меня от задумчивости голос напарницы.
Я снова взглянул на ее тело. Ребекка сняла кардиган и осталась в одной рубашке. Мне были видны округлые бедра, тонкая талия, соски, которые вырисовывались под грубым хлопком.
— Там есть электронные письма от Хасельхоффа, — продолжала она. — Часть из них — шифрованные.
Действительно, это наверняка был код, потому что на первый взгляд текст не имел смысла.
— С вашего разрешения я бы хотела забрать компьютер домой. Уверена, мне удастся расшифровать их. Даже если для этого придется работать всю ночь.
У меня вырвался невольный вздох. Как грустно, что Ребекка сидит по ночам за дурацким компьютером! А ведь она могла бы проводить это время куда приятнее…
Моя ночь, напротив, обещала быть весьма увлекательной. У меня было назначено свидание с Брендой, парикмахершей. Я уже два дня не занимался сексом и просто сгорал от нетерпения.
Я вернулся домой в отличном настроении. Душ, стаканчик виски — а потом побегу к Бренде.
В квартире стоял сильный затхлый дух. В последнее время я мало там бывал. Уборщица болела, и я, чтобы не разводить бардак, ходил в ресторан.
Я вошел в каморку, где переодеваюсь, и тут же встретился взглядом с Амандой. Да, покупать ее было не лучшей идеей. Тогда я бушевал от ярости, а теперь уже раскаивался в своем поступке, вот и отправил бедняжку в ссылку.
Аманда — это моя кукла. Я знаю, эти слова произвели на вас неприятное впечатление, но она — не обычная надувная кукла. Это — почти произведение искусства. Ручная работа, сотворенная в полном соответствии со вкусами клиента, то есть моими. Я сам выбрал рост и все пропорции фигуры, цвет кожи и глаз, тип макияжа, длину ногтей и волос и даже размер треугольника волос на лобке.
Аманда весит столько же, сколько настоящая женщина, у нее душистая кожа и мягкие как шелк волосы. Таких красоток покупают художники и коллекционеры произведений искусства. В Голливуде эти девушки даже играют в эпизодических ролях. Заказать это чудо можно только по Интернету в одной калифорнийской фирме. Базовая цена — больше пяти тысяч долларов, но за отдельную плату, выслав производителям фотографию, можешь получить вполне удовлетворительную копию женщины своей мечты.
Так я и сделал. Через несколько недель мне доставили посылку, в которой находилась потрясающая блондинка. Разумеется, силиконовая, но когда я усадил ее у себя в гостиной, у меня создалось впечатление, что передо мной Ребекка.
Конечно, я послал производителям именно ее фотографию. Если напарница вдруг узнает, то никогда мне этого не простит. Я и сам не слишком горжусь своим поступком. Очень уж я злился на своего сержанта. Приятель как-то рассказывал мне об этих куклах, и я подумал: а почему бы нет? Хотя бы так я буду обладать Ребеккой. Я с тревогой ждал прибытия своей игрушки, но когда прошло изумление от потрясающего сходства с оригиналом, понял, что совершил ошибку.
Мало чего в сексе я еще не попробовал, но резиновая копия Ребекки оставляет меня равнодушным. И я сослал Аманду (так производители назвали куклу) в каморку для переодевания. Рано или поздно мне придется как-то решить ее судьбу, но я откладываю это дело со дня на день.
Когда я пришел к Бренде, она заявила, что мы идем на вечеринку. Эта новость меня взбесила. Я рассчитывал совсем на другое. Но пришлось сделать хорошую мину при плохой игре и топать — как выяснилось, на вечеринку фетишистов. Это разозлило меня окончательно.
Я и сам когда-то посещал мероприятия подобного рода, но не люблю их: возникает ощущение, что все там заранее приготовлено, словно сделано по предварительно установленному шаблону.
Мне уже почти начало нравиться на вечеринке, как вдруг у меня зазвонил сотовый.
Это была Ребекка, она срочно хотела меня видеть.
Когда я вошел в кабинет, Ребекка с любопытством оглядела мой наряд. Она привыкла видеть меня в более традиционной одежде — и тут вдруг черная кожаная куртка. И даже бросила на меня еще одни заинтересованный взгляд. Удивительное дело, обычно она смотрит сквозь меня.
— Так что же такого сенсационного вы обнаружили? — спросил я, стараясь изобразить досаду. Пусть не думает, что мне приятно прерывать вечерний отдых ради встречи с ней.
Ребекка сунула мне под нос лист бумаги.
— Это и есть шифрованные электронные письма, полученные Яном Хасельхоффом?
Она кивнула. Черт возьми, а она и впрямь умеет обращаться с компьютером! Всего несколько часов — и уже разгадала код. Нет, она решительно молодец, восхищенно думал я. Но предпочел бы ходить по раскаленным углям, чем произнести это вслух.
Я прочел:
Признаюсь, я не силен в латыни, потому ничего не понял. Ребекка, которая уже раздобыла всю необходимую информацию, пришла мне на помощь.
— Первая фраза взята из Библии, псалом сто сорок восьмой, стих пятый: «Ipse dixit et facta sunt. Ipse mandavit et create sunt». «Он повелел, и сотворилось». Третья — тоже из Библии. «Et erant duo in carne una» — «И будут одна плоть».[2] Думаю, это из Книги Бытия.
— А вторая фраза?
Ребекка глубоко вздохнула.
— С ней у меня было больше проблем. Я поняла, что это по-голландски, но понадобилось какое-то время, чтобы докопаться до смысла. «Huis der liefde» означает «Дом любви».
— «Все готово в „Доме любви“», — повторил я задумчиво. — Что, черт возьми, это значит?!
Ребекка развела руками.
— А последняя: «Умри и стань, брат»?
— Я не знаю, сэр. Но думаю, это отсылка к Сотворению мира.[3]
Почему Ян Хасельхофф, официант-голландец двадцати трех лет, получал шифрованные электронные письма, скрывавшие в себе библейские фразы на латыни? И зачем же он, собственно, разделал на куски свою девушку?
— Кто отправлял эти письма?
— Анонимный адресат.
