— При каких обстоятельствах ее приняли на работу?
— У меня ушла горничная, и Джули взяли на ее место. Или что-то в этом роде. Хотите узнать поточнее — спросите у Пьера.
Этот вездесущий Пьер начинал мне надоедать. Интересно, писатель хоть что-нибудь решает сам?
Я сделал еще одну попытку:
— При найме персонала вы обращаетесь в агентство?
Шару взглянул на меня недоуменно:
— Я же говорил, все, что касается дома, входит в компетенцию моего дворецкого. — Он улыбнулся и добавил: — Именно за это я ему и плачу. Причем весьма щедро.
— И даже ваша жена не занимается делами дома?
Писатель перестал улыбаться.
— Моя жена ухаживает за садом, — сказал он резко. — Это ее страсть. Вы наверняка заметили, как он великолепен, — заключил Шару, словно извиняясь за перемену тона.
Похоже, писатель не любил говорить о жене. Если верить газетам, она была светской львицей, сверкала на всех богемных вечеринках. История о том, что госпожа Шару проводит свободное время, подстригая розовые кусты, звучала совершенно неубедительно. Пожалуй, стоило копнуть поглубже.
— Да, заметил. — Я вдруг вспомнил о банановой пальме. — И был очень удивлен, увидев здесь, в Альпах, тропические растения.
Шару довольно ухмыльнулся.
— Горы защищают озеро Бурже от северного ветра, а благодаря своему объему оно и летом и зимой сглаживает температуру. Здесь никогда не бывает морозов, в Экс-ле-Бене стоят самые мягкие зимы по сравнению со всей округой. Поэтому здесь можно без труда разводить растения, которые любят средиземноморский или восточный климат: пальмы, мимозу, жасмин и бананы.
— Прямо рай, — заметил я. — Полагаю, Джули Бонем с удовольствием сбежала сюда от лондонских холодов.
Шару промолчал.
— Вы ничего не знаете о ее матери?
Он отрицательно покачал головой.
— А еще у нее был жених. Официант работал на то же агентство, что и Бонем, прежде чем получила место у вас. Насколько мне известно, он часто приезжал к ней сюда.
— Может быть. — Писатель пожал плечами. — Я не имею ни малейшего представления о том, чем занимается прислуга в свободное время.
— Уверен, что Пьер знает.
Я пытался подколоть Шару, но он ответил совершенно серьезно:
— Пьер всегда в курсе всего, что здесь происходит. Если ваш молодой человек появлялся в замке, Пьеру об этом наверняка известно.
— Наш молодой человек — голландец. И такое впечатление, что он тоже бесследно пропал.
Писатель повел бровями:
— Не понимаю.
— Он работал в большом поместье в Суссексе. В свой выходной молодой человек ушел оттуда и больше не возвращался. Он исчез в тот самый день, когда Джули Бонем взяла у вас отпуск.
— Вы думаете, они уехали вместе?
Я проигнорировал его вопрос.
— Он все оставил в Суссексе. Документы, деньги, одежду. Кстати, мне хотелось бы взглянуть на вещи Джули Бонем.
— Конечно. Пьер сказал, что все они по-прежнему в ее комнате.
Я встал. Мне не терпелось увидеть личные вещи горничной. Шару проводил меня к выходу.
— Если вы не возражаете, я хотел бы как можно скорее переговорить с Пьером.
Писатель отошел на несколько шагов и нажал на кнопку звонка рядом с дверью.
— Не хочу показаться назойливым или циничным, — сказал он, пока мы ждали дворецкого. — Но я пишу и детективы и часто черпаю вдохновение в сводках криминальной хроники, ищу там сюжеты. Ради Бога, не подумайте, что я намерен спекулировать на произошедшем, но нельзя ли мне следить за ходом расследования по делу горничной?
Я посмотрел ему в глаза:
— Что значит «следить за ходом расследования»?
— Ну, время от времени беседовать с вами, чтобы быть в курсе развития событий. Я часто так делаю, если какое-нибудь преступление привлекает мое внимание. Как говорится, поддерживаю форму. Помогает почувствовать себя моложе. Я ведь раньше был журналистом, работал в криминальной хронике и иногда тоскую по тем временам.
Я должен был сразу догадаться, что под маской успешного писателя прячется чертов журналист! Все эти людишки ради новости готовы мать родную продать. И Шару такое же бессердечное чудовище. Его горничную задушили и разделали на куски, голову ее нашли в желудке трески, а этот тип спрашивает, можно ли ему следить за ходом расследования. Просто так, для поддержания формы.
Однако я решил подыграть ему и согласился на предложение. Шару тут же засыпал меня вопросами. Я постарался скрыть от него как можно больше и плавно перевел разговор в другое русло. Поинтересовался, чем занимался писатель, начиная с того дня, как Бонем уехала в отпуск.
Он засмеялся.
— Я как раз думал, почему вы до сих пор меня об этом не спросили. Я был здесь. И прислуга может это подтвердить. Я сейчас пишу новый роман и живу практически взаперти.
— Детектив?
— Нет, кое-что посложнее. Исторический роман, действие происходит во времена инквизиции. Это очень тяжело, уверяю вас. Я почти раскаялся в том, что взялся за него, но половина уже написана. Приходится двигаться дальше. Тем более я уже продал одному режиссеру права на экранизацию.
При этих словах я вдруг вспомнил одну подробность, до сих пор ускользавшую от моего внимания: ведь это Торки снял фильм по одному из романов Шару.
— Вероятно, Дэвиду Торки?
Писатель взглянул на меня удивленно:
— Кто вам сказал?
— Так я угадал?
Он покачал головой:
— Нет, это не Дэвид Торки. Но мне интересно, откуда у вас такая информация.
— Ниоткуда. Я просто вспомнил, что Торки уже снимал фильм по вашему роману.
— Вижу, вы следите за кинематографом. О той картине почти никто не знает, ведь Торки тогда только начинал, и лента прошла незамеченной.
Да, правда. Я слежу за кинематографом. В свободное время если не встречаюсь с женщинами, то хожу в кино.
— Кроме того, — добавил Шару, — Торки сейчас занимается другим проектом. Он хочет снять фильм о Босхе.
— Я не знал.
— Ничуть не удивлен. Это секрет. В него посвящено очень мало людей. Вы же знаете, Торки любит окружать себя таинственностью.
— А почему вы в курсе, раз это секрет? Вы с Торки друзья?
Писатель захохотал:
— Друзья? У Торки нет друзей. Я с ним не виделся и не разговаривал со времени выхода нашего фильма. А с тех пор прошло тридцать четыре года.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— У меня тоже есть тайны.
— Парень Джули Бонем работал у Торки. — Я внимательно следил за реакцией Шару. Как странно, думал я, ведь молодой человек родился в том же городе, что и Босх.
