стал чемпионом страны среди юношей еще в 1947 году, после этого четырежды (!) завоевывал звание чемпиона СССР, не раз выходил в претенденты, но то, что лучшая пора Корчного давно позади, считалось общепризнанным.
Много лет назад, в 1957 году, мастер Лев Абрамов писал: «Многие весьма квалифицированные шахматисты делились со мной впечатлениями об игре Корчного и признавались (это должен сделать и я), что порой не понимают ее. Иногда эта игра чрезвычайно глубока, содержательна и дальновидна. Но возникает вопрос, не является ли стремление Корчного уйти от многих канонов самоцелью? Не пренебрегает ли он порой возможностью просто решать возникающие на шахматной доске задачи?»
Корчной в ответ заявил, что нарушает правила ради самих же шахмат: «Эмануил Ласкер в свое время заметил, что при равенстве сил противников партии редко бывают содержательными и обычно заканчиваются вничью. Шахматист, который не любит ничьи (а я отношусь к их числу), должен как-то нарушать это равновесие. Либо он что-то жертвует за инициативу, либо позволяет сопернику атаковать, надеясь использовать в качестве компенсации ослабления, возникающие при этом в позиции соперника».
Такая контратакующая философия очень подходила характеру Корчного. Во время матча в Багио один комментатор писал: «Его воля к победе и энергия просто феноменальны. Когда он садится играть, то забывает обо всем на свете. Он должен победить сидящего напротив, победить любой ценой».
С лихорадочным нетерпением ожидал в 1978 году шахматный мир начала матча на далеких Филиппинах. К июлю, когда он должен был начаться, ажиотаж достиг своего апогея. Однако долгожданный матч между Карповым и Корчным не оправдал надежд стать величайшим состязанием в истории шахмат. Хотя он, без сомнения, вошел в историю как один из самых загадочных. Должен признать, что уровень матча в Багио был очень высок, а игра Карпова временами — блестящей (не могу сказать того же о матче в Мерано). К сожалению, матч запомнился не столько качеством игры, сколько своей ненормальностью.
Необычным был уже сам выбор места действия. Багио расположен в 250 километрах от столицы Филиппин Манилы на высоте 1500 метров над уровнем моря. Порой город исчезал в густом тумане, так как матч проходил в сезон дождей, причинивших участникам некоторые неудобства. Наверное, не раз оба игрока задавались вопросом, почему именно это место выбрано для проведения матча, учитывая, что и тот и другой отдали предпочтение другим городам: Корчной поместил Багио в своем списке вторым, а Карпов назвал «резервным городом».
Ответ на этот вопрос нужно искать у чрезвычайно деятельного и бесконечно хитрого филиппинца Флоренсио Кампоманеса, пользовавшегося покровительством диктатора Маркоса. Это был его дебют на мировой шахматной сцене. Он установил хорошие отношения с В. Севастьяновым и В. Батуринским, руководителем делегации Карпова. И, как оказалось, не зря. Именно в Багио Кампо, как его стали называть, сделал солидную заявку на высший пост в мировых шахматах, добившись расположения советских официальных лиц и Карпова. Этого он достиг, всячески содействуя чемпиону, хотя, как организатор матча, должен был бы оставаться нейтральным. Награду Кампоманес получил через четыре года в Люцерне, когда при нашей решающей поддержке был избран президентом ФИДЕ.
Конфликтов на этом матче хватало. Вспомним знаменитую «историю с йогуртом» — особой питательной смесью, разработанной специально для Карпова в Московском институте питания и напоминающей по виду фруктовый кефир. Уже после второй партии П.Лееверик, руководительница делегации Корчного, заявила протест по поводу того, что Карпову во время игры подали стакан йогурта. Она написала главному арбитру Лотару Шмиду: «Ясно, что хитро организованная передача пищи одному из игроков может означать какое-то шифрованное послание». И хотя, по словам Карпова, смесь «могла иметь всего два оттенка в зависимости от количества кислоты, содержащейся в стакане», Шмид попросил все же, чтобы напиток передавался Карпову в одно и то же время. «Закодировать можно и банановую кожуру, — сказал он при этом, — но соленая рыба, которую ел Фишер в матче со Спасским, ни у кого не вызывала подозрений». Как бы то ни было, эта история вывела Корчного из равновесия.
Затем возникла «проблема доктора Зухаря», психолога Карпова, который пристально смотрел на Корчного со своего места в четвертом ряду (первые три были отведены для почетных гостей).
Пытался ли профессор гипнотизировать претендента? На всякий случай Корчной потребовал, чтобы Зухарь пересел подальше от сцены. Он также потребовал установки зеркального экрана между игроками и зрителями (кстати, под шахматным столиком была сделана деревянная перегородка на случай, если игроки попытаются пнуть друг друга ногой). В конце концов пришли к компромиссному решению: Карпов согласился, чтобы Зухарь пересел назад, при условии, что Корчной снимет огромные зеркальные очки, которые мешали зрению Карпова, и откажется от требования установить экран между залом и сценой (однако в день последней партии Зухарь вновь пересел в четвертый ряд, и Корчной обвинил Карпова в нарушении их джентльменского соглашения).
Потом возникла «история с парапсихологами», когда Корчной пригласил двух членов секты «Ананда Марта» присутствовать в зале, чтобы помогать ему в мыслительном процессе. Вскоре выяснилось, что они осуждены филиппинским судом за покушение на индийского дипломата и выпущены на свободу под денежный залог до рассмотрения апелляции. После долгих препирательств, заявлений и совещаний им было запрещено появляться в зале…
Я так подробно останавливаюсь на нешахматной стороне матча потому, что интересно проследить поведение Карпова в конфликтной ситуации, тем более что тогда он был на вершине славы. Дополнительный интерес вызывает то, что именно в Багио сложился дружеский альянс Карпов — Кампоманес, имевший далеко идущие последствия для шахматного мира. Не будем, однако, забегать вперед и вернемся в Багио.
Итак, казалось бы, в безнадежном положении (после 27 партий счет был 5:2 в пользу Карпова, а игра шла до шести побед) Корчной сумел переломить ход борьбы и сравнял счет. Это случилось 13 октября. «Проиграв до того две партии и позволив противнику вплотную приблизиться ко мне в счете матча, — вспоминал Карпов в книге «В далеком Багио», — я переживал, честно говоря, все же еще не очень. Понимал: рано или поздно придет праздник и на мою улицу и, пересилив себя, сумею нанести решающий удар. Потерпев же поражение в 31-й партии, я расстроился не на шутку. И потому, что счет стал уже 5:5, и оттого, что совершен неимоверный просмотр в один ход. В окончательной победе я все равно не разуверился, но, сами понимаете, иметь возможность получить 5:1… добиться 5:2 и вот теперь «докатиться» до 5:5… Было от чего потерять голову».
Спустя годы в «Spiegel» появилось сенсационное сообщение: оказывается, именно в день проигрыша 31-й партии Карпов заключил контракт с фирмой «Novag» в Гонконге на рекламу шахматного компьютера. Можно только позавидовать выдержке и хладнокровию нашего чемпиона, который в самый трагический момент матча «не потерял голову». Посредником в сделке выступил деловой партнер Карпова, западногерманский тележурналист Гельмут Юнгвирт. Вот что рассказал бывший президент Немецкого шахматного союза Альфред Кинцель в беседе с корреспондентом газеты «Московские новости» в сентябре 1988 года: «Юнгвирт познакомился с Карповым, когда вел телепередачу «Шах чемпиону», в которой телезрители ФРГ играли с Анатолием Карповым. Будучи репортером на матче в Багио, Юнгвирт часто летал в Гонконг, где встретился с Петером Ауге, владельцем фирмы по продаже компьютеров. У них возник план: использовать имя чемпиона мира для рекламы. Юнгвирт сообщил хозяину «Новаг», что А.Карпов принял предложение при условии: с каждого проданного компьютера ему будет отчисляться определенная сумма».
Момент, выбранный для заключения контракта, вызывает удивление. Позднее Юнгвирт заявил, что Карпов, опасаясь гонений у себя на родине в случае поражения от эмигранта Корч-ного, собирался бежать в США и в кассе манильского аэропорта его ждал билет авиакомпании «Pan Am» до Лос-Анджелеса. 30 ноября 1988 года суд в Гамбурге признал «откровения» Юнг-вирта вымыслом. Еще раньше об этом заявил тот же Кинцель — кстати, одно из доверенных лиц Карпова: «Мое мнение: Юнгвирт все наврал. Да и на суде он продолжал сочинять небылицы».
…Теперь все зависело от того, кто одержит следующую победу. Тогда-то и появились слухи о том, что советская делегация, озабоченная состоянием здоровья Карпова, предложила прекратить матч при счете 5:5, при этом Карпов, конечно, сохранял титул чемпиона. Опровержение этих слухов показалось мне тогда убедительным, но с годами возникли сомнения. Тогдашний президент ФИДЕ Макс Эйве сказал Реймонду Кину, одному из секундантов Корчного, что матч при равном счете следует прекратить. Он выдавал это за
