легкий ветерок. А малийцы подступили уже так близко, что постоянно попадали на мушку его автомата.
Мина за миной падали в водоворот огня. Когда же первые шеренги добрались до рассыпавшихся камней и стали по ним карабкаться, минометный огонь прекратился. Атакующие стали еще более уязвимы. Передовые ряды были буквально сметены отчаянным огнем защитников форта. Спрятаться было негде, и нападавшие не могли одновременно ползти по камням и стрелять, да еще в цели, которые были не видны.
Защитники же, со своей стороны, легко попадали в цель. Малийцы спотыкались и пробирались по развалинам под кинжальным обстрелом с флангов. Первую шеренгу выкосили на расстоянии в сто метров, вторую – к тому времени, когда она добралась до периметра форта. Следующие за ними, видя печальную участь авангарда, то и дело падали, вжимаясь в землю. Затем нехотя поднимались, понукаемые офицерами, чтобы снова упасть, пробежав несколько метров. Но их плотный огонь, несмотря на неточность, все же поражал некоторых из защитников форта.
Нападающих было слишком много, чтобы горстка бойцов спецназа ООН могла остановить их, и огонь защищающихся, которых одного за другим убивали или ранили, с каждой минутой ослабевал.
Левант понимал, что от катастрофы их отделяет лишь мгновение.
– Сбивайте их! – орал он в микрофон шлема. – Сбивайте их со стены.
Это казалось невероятным, но внезапно огонь команды ООН усилился. Первые ряды малийской колонны затоптались на месте. У Питта кончились патроны, и теперь он метал гранаты из подствольника так быстро, как только успевал заряжать их. Эти взрывы вызвали хаос в заметавшейся толпе. Малийцы начали откатываться. Они были ошеломлены, столкнувшись в бою с такой яростью и гневом. Тем не менее, собрав всю свою решимость, они сплотили ряды и снова ворвались в крепость через полуразрушенные ворота.
Бойцы команды ООН вылезли из своих окопчиков, стреляя от бедра, отступая по плацу и обходя дымящиеся транспортеры, занимая новую линию обороны среди развалин бывших казарм легиона и офицерских квартир. Пыль, осколки и дым сократили пределы видимости до пяти метров. Непрекращающаяся стрельба оглушала сражающихся, и они не слышали криков раненых.
Ужасающие потери малийцев сокрушили бы моральный дух любого войска, но они продолжали наступать, заливая форт людским потоком. Оказавшись на плацу, первая рота перебравшихся через стену погибла полностью, за исключением жалкой горстки случайно уцелевших, мечущихся в смятении на открытом пространстве.
В развалинах барака и офицерских квартир, после того как всех раненых, которые могли передвигаться, отправили вниз, в арсенал, Пемброк-Смит произвел подсчет своего немногочисленного войска. В строю оставались только Питт и еще двенадцать бойцов. Полковник Левант куда-то пропал. Последний раз его видели стреляющим с парапета, когда атакующая толпа прорывалась в форт.
Заметив Питта, Пемброк-Смит расцвел в улыбке.
– Ты выглядишь ужасно, старина, – сказал он, кивая на красные пятна на камуфляжке Питта, которого легко ранило в левую руку и плечо. Кровь сочилась и из пореза на щеке, куда угодил осколок камня.
– Ты тоже не слишком похож на того парня с рекламной картинки о здоровом образе жизни, – ответил Питт, кивая на сквозную рану в бедре Пемброк-Смита, наспех перевязанную гигиеническим пакетом.
– Как у тебя с боеприпасами?
Питт вытащил из автомата пустой магазин и отшвырнул его в сторону.
– Кончились. Остались всего две гранаты.
Пемброк-Смит протянул ему снятый с убитого малийца автомат Калашникова и запасной рожок к нему.
– Тебе бы лучше спуститься в арсенал. Те, кто останется наверху, задержат их, пока ты...
Он не смог договорить и уставился в землю.
– Мы их здорово потрепали, – твердо сказал Питт, вытаскивая магазин и пересчитывая содержащиеся внутри патроны. – Они как бешеные собаки, гонимые местью. Если кто-нибудь из нас останется в живых, они ему устроят хорошую взбучку.
– Нельзя допустить, чтобы женщины и дети вновь попали в лапы Казима.
– Они не будут больше страдать, – пообещал Питт.
Пемброк-Смит вгляделся в него, прочитав мучительную боль в глазах Питта.
– До свидания, мистер Питт. Для меня было настоящей честью узнать вас.
Питт пожал руку Смита.
– Взаимно, капитан.
Он повернулся и побрел среди обломков, покрывающих лестницу, вниз, в арсенал. Хоппер и Фэйруэзер тут же бросились к нему.
– Кто победил? – спросил Хоппер.
Питт покачал головой:
– Не мы.
– Не вижу смысла торчать тут и дожидаться смерти, – сказал Фэйруэзер. – Уж лучше драться. У вас, случайно, нет запасного оружия?
– Мне бы оно тоже не помешало, – добавил Хоппер.
Питт развел руками:
– Извините, друзья, но помочь ничем не могу. Наверху полно оружия, но вам придется забрать его у какого-нибудь дохлого малийца.
– Какие проблемы, – расцвел Хоппер, от души хлопнув Питта по спине. – Удачи, мой мальчик. Позаботься о Еве.
– Обещаю.
Фэйруэзер кивнул:
– Рад был познакомиться с тобой, старина.
Когда они вместе ушли по лестнице в бой наверху, от раненого оторвалась женщина-медик и поманила к себе Питта.
– Как дела? – спросила она.
– Надо готовиться к худшему, – спокойно ответил Питт.
– Скоро?
– Капитан Пемброк-Смит и то, что осталось от его команды, заняли последний рубеж. До конца осталось минут десять – пятнадцать.
– А как же с этими беднягами? – Врач указала на раненых, лежащих на полу арсенала.
– Малийцы сострадания не проявят, – жестко ответил ей Питт.
Ее глаза слегка расширились.
– Они не берут пленных?
Он покачал головой.
– Похоже, что нет.
– А женщины и дети?
Он не ответил, но выражение боли и печали на его лице было красноречивее слов.
Она сделала мужественную попытку улыбнуться:
– Ну, тогда я полагаю, что те из нас, кто еще может нажимать на курок, должны выйти и стрелять.
Питт обхватил ее за плечи, прижал на мгновение к груди, потом отпустил. Она спокойно улыбнулась и повернулась, чтобы передать эту ужасную весть своему приятелю-медику. Но не успел Питт сделать и шага к тому месту, где лежала Ева, как путь ему преградил французский инженер Луи Монто.
– Мсье Питт?
– Мистер Монто?
– Час настал?
– Боюсь, что да.
– Ваше оружие. Сколько в нем патронов?
– В магазине восемь, но есть запасной рожок.
– Для женщин и детей нужно одиннадцать, – прошептал Монто, протягивая руку за автоматом.
– Я отдам вам его, как только позабочусь о докторе Рохас, – со спокойной решимостью произнес Питт.
