Над водой виднелась только окровавленная отцовская кисть. Клинт ухватился за нее. Голубое пламя пробежало по его руке, соскользнуло в воду и засияло там неземным огнем. Из глубины пруда раздался пронзительный крик, как от мучительной боли, и темная бездна буквально вышвырнула отца на лед. Голубая аура Клинта тут же окутала неподвижное тело.
Мне хотелось сбежать по крутому берегу и помочь Клинту тащить отца, но Фриман, должно быть, почувствовал разрыв энергии, потому что прокричал мне:
— Оставайся на месте! Мне нужны еще силы. О твоем отце я позабочусь.
Я подчинилась, стараясь думать лишь о том, как бы и Дальше послужить источником древней энергии. Однако вместо того, чтобы перетащить отца на безопасное место Клинт подполз ближе к полынье. Я хотела остановить его криком, но интуиция заставила меня молчать. Фриман вытянул руку в футе над поверхностью смертоносной воды, склонил голову и ушел в себя. Через секунду из его открытой ладони с раскатом грома выстрелил искрящийся голубой шар и запечатал полынью, где затаилось черное зло, неким подобием вакуумной крышки.
Из-подо льда донесся еще один пронзительный крик, затем булькающий голос:
Это еще не все, женщина.
Голубая аура Клинта померкла, стала едва видимой. Он пополз назад к отцу, перевернул его на живот и начал откачивать.
«Отец пробыл под водой недолго», — без конца повторяла я себе, пока Фриман трудился над неподвижным телом.
Мои глаза заволокло слезами, я уже ничего не видела Мне показалось, что прошло очень много времени, но, вероятно, это было делом минут или секунд. Отец закашлялся, его вырвало водой. Как только он начал дышать самостоятельно, Клинт сразу перевернул его на спину, одним рывком поднял к себе на плечо и, пошатываясь, двинулся от замерзшего пруда. Ноги его подгибались под тяжестью обмякшего тела.
Ему нужен врач, Шаннон. Пошли! — напряженно произнес он.
Я быстро погладила ствол ивы.
Спасибо вам за то, что спасли моего отца.
«Пожалуйста, Возлюбленная Эпоны. Мы всегда с тобой».
Тихое прощальное эхо прозвучало в моей голове, когда я споткнулась и чуть не рухнула на Клинта. Я без колебаний вцепилась в его свободную руку и напрягла всю волю, чтобы передать ему свои силы и тепло. Моя ладонь горела, когда энергия переходила от меня к нему.
Нет, — охнув, сказал он, и его бледное лицо исказила гримаса боли, — Побереги это для отца. Со мной все будет в порядке.
Я нехотя отпустила его руку, и мы с трудом вернулись в амбар.
Три оставшиеся собаки вели себя тихо и сдержанно, когда мы вошли в постройку.
Фриман застонал от боли и мягко опустил отца на охапку сена возле дверей.
Дай мне твой шарф.
Я сдернула его с шеи и передала Клинту, а он плотно обмотал им кровоточившую руку отца.
Принеси потник из чулана, — последовал следующий приказ.
Я метнулась исполнять его, пока Фриман проверял у отца пульс. Когда я вернулась с несколькими потниками, Ктинт успел стянуть с отца куртку и свитер.
Укрой его и поговори с ним, а я пока подгоню «хаммер». Теперь самое время поделиться с ним целительной силой деревьев, — сказал он и вышел.
Я кивнула и принялась укутывать отца. Меня пугало, что он посинел и по-прежнему был неподвижен. Я взяла его раненую руку, быстро сосредоточилась и направила в нее все накопленное тепло ив. Ладонь сразу начала гореть знакомым жаром.
Папа, ты меня слышишь? — Краем одного из потников я вытерла его мокрые волосы, успевшие обледенеть.
«Только бы с ним было все в порядке!.. Только бы с ним было все в порядке!..»
Папа, пора очнуться. — Я передала ему все тепло своего тела, какое только смогла найти.
Веки его дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на меня каким-то странным остекленевшим взглядом.
Папа!
Чудачка? — прохрипел отец едва слышно, как бывает при тяжелейшем ларингите.
Я здесь. Ты в безопасности.
Он заморгал и огляделся так, словно не понимал, где находится, потом, судя по выражению глаз, что-то вспомнил и прохрипел:
Щенки…
Я покачала головой.
Им ничем нельзя было помочь.
Мама Паркер расстроится.
Мне хотелось сказать, что еще больше она расстроилась бы, если бы он погиб, но на этот раз я решила промолчать.
Отец закрыл глаза. Я в отчаянии сжала ему руку, встревожившись, что он снова погрузится в забытье. Но папа в ответ пожал мне пальцы, и я опять начала дышать.
Теперь я тебе верю, — хриплый шепот был едва слышен, — Насчет Партолоны. Я тебе верю.
Взревел «хаммер». Появился Клинт и проворно, пусть даже с негнущейся спиной, подошел к отцу. Тот перевел на него взгляд.
Готовы? — спросил Фриман.
Дай мне минуту. Я сам пойду, — прошептал отец.
Как-нибудь в другой раз, — усмехнулся Клинт, взвалил отца на плечо и двинулся к машине.
Укладывая больного на заднее сиденье, он морщился от боли, но потом распрямился и заявил спокойно и весомо:
Шаннон, садись сзади, рядом с отцом. Передавай ему всю энергию, какой сможешь поделиться, — Фриман мрачно улыбнулся, — Только не переусердствуй, как тогда в роще. Здесь не очень-то можно восстановить силы.
А как ты? — поинтересовалась я, садясь в машину к отцу.
Обо мне будем беспокоиться позже. — Меня встревожило то, что он сел за руль с явным трудом, — Держись, поедем быстро, дорога скользкая.
Клинт завел мотор, сделал крутой разворот и рванул на аллею. С каждой секундой я все больше проникалась уважением к военному транспорту и самим военным.
Проверь, как там рука, — сказал Фриман, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
Отец порезал правую руку и сейчас держал ее прижатой к груди.
Я наклонилась к нему.
Позволь взглянуть, папа.
Он замычал от боли, но руку мне протянул. Кровь прошла сквозь шарф и теперь стекала тонкими красными струйками на лошадиный потник.
Кровь идет не останавливаясь, — сказала я Клинту.
Держи, — Он снял с шеи шарф, — Обмотай покрепче вокруг раны. Она довольно глубокая.
Прости, будет больно, — сказала я отцу и принялась затягивать окровавленную руку шарфом Клинта.
Я завязала крепкий узел и постаралась передать отцу побольше энергии.
Он закрыл глаза и процедил сквозь сжатые зубы:
Черт! Когда я ее не чувствовал, было лучше.
— По крайней мере, ты меньше хрипишь.
— Да, самое время выругаться.
У отца зуб на зуб не попадал, и я восприняла это за хороший знак.
Он поймал мой взгляд и сказал:
Проклятая тварь была там, в воде. Она стала частью пруда.
