банд. «Почти повсюду, — писал Пьер де л'Этуаль, — несчастные люди, сорванные со своих насиженных мест, обреченные на голодную смерть, как саранча, налетали на едва выколосившийся хлеб в полях, чтобы утолить невыносимое чувство голода. А те, кто пахал землю, те, кому этот хлеб принадлежал, сделать ничего не могли… их самих съели бы эти несчастные люди, не разреши они им проглотить эти хлебные колоски».
Чтобы победить разруху, Франции нужен был мир… и король, которого не отвергала бы половина нации. Раз гугенот Генрих Наваррский не может править католической Францией, ему остается одно: отречься от своей веры и поскорее жениться, чтобы основать династию. В сложившейся ситуации это единственный выход. Стоит вспомнить слова, которые много позже скажет шведская королева Кристина:[51]«Корона, как невеста, хороша на выданье», — уж очень точно подходят они к Генриху Наваррскому. Итак, 23 июля 1593 года Генрих IV, по собственному выражению, решился на «опасный бросок». Он снова стал католиком… причем уже в третий раз.[52]
Но стал он и королем Франции.[53]
Однажды Дюплесси-Морне стал корить своего короля «за его фривольные связи, что таят в себе немало опасностей», чем невольно подтолкнул Генриха задать вопрос:
— А почему бы не подумать о моей женитьбе?
— Женитесь на здоровье! Только сначала вам надо развестись.
Вот почему Рони, будущий Сюлли, обратился к узнице Юсона: что думает она на этот счет? В своем ответе Маргарита сразу ухватила суть: «Предложенный вами план заслуживает обсуждения…» — но только при условии, что операция эта принесет выгоду и ей, то есть поправит ее вечно расстроенные финансы. Пожелав в первых же строках успеха начинаниям короля и оценив «весьма высоко его выдающиеся добродетели», Маргарита заверила, что смиренно примет причитающееся ей «от великих милостей короля…». Короче, она согласилась на развод, уповая на то, что Сюлли поможет должным образом соблюсти ее интересы и в кошелек ее прольется дождь экю: «Я доверяюсь вашей осторожности и чистоте ваших помыслов и с нетерпением буду ждать результата…».
Два советника короля, Сюлли и Дюплесси-Морне, в начале 1593 года отрядили в Юсон адвоката Эрара, ведавшего кассационными делами в королевском совете. Он полагал свою миссию довольно простой: разве из переписки Маргариты с Сюлли не вытекало, что она согласна на развод? Отношения короля и королевы в последнее время складывались к лучшему, например, Маргарита не промедлила поздравить мужа с отречением от протестантской веры. Однако прибыл Эрар в орлиное гнездо Юсон в апреле, а уехал с доверенностью Маргариты только в июле — три месяца длились эти переговоры, если не сказать торг…
Маргарита знала наверняка, что без ее согласия Рим не пойдет на расторжение брака, вернее, не признает его недействительным, — это и давало ей свободу действий. «Месье Эрар сообщит вам все условия нашего договора» — написала она советнику короля Дюплесси-Морне. Но ответил ей сам король: «Зная с самого начала, как продвигались ваши переговоры с Эраром, я испытал глубокое удовлетворение от решений, которые вы приняли, стремясь сделать все от вас зависящее, чтобы наилучшим образом уладить наши дела…».
Понимая, что для Маргариты на первом месте — деньги, король продолжал: «Что касается расходов на ваше содержание и уплаты ваших долгов, о чем мне также докладывал Эрар, я обеспечу их в тех размерах и с теми гарантиями, которые для вас наиболее приемлемы».
Эрар предложил для уплаты долгов сумму весьма значительную — двести пятьдесят тысяч экю. Король согласился и с его предложением выплачивать Маргарите пожизненную ренту в двенадцать тысяч экю. Но Маргарита просила на две тысячи больше:
— Для Его Величества это пустяк, а для меня очень важно, чтобы не остаться совсем на мели.
Маргарита получила и это — и пожелала добавить к своему успеху еще один «пустяк»: получить в полное владение замок Юсон. Это уже было посерьезней: а вдруг гугеноты или, еще лучше, члены ужасной Католической лиги, которая, несмотря на «опасный бросок» короля, была далеко еще не уничтожена, решат завладеть этими воротами в Овернь? Правда, религия уже уступила место политике… Затягивая решение вопроса, король рассчитывал, что Маргарита устанет и в конце концов откажется от борьбы за Юсон.
— Король должен скорее довериться мне, — парировала Маргарита, — а не тем, кто стремится отнять у меня замок.
Хотя и решено было, что обещанное содержание начнут выплачивать Маргарите до расторжения брака, она получала его крайне нерегулярно. «Тому виной лихие времена, — ответил через своих советников Генрих IV, — а не моя лихая воля…». Однако добрая его воля оказалась в полной зависимости от Габриэль д'Эстре, стоившей королю слишком дорого.
Появление этой новой любовницы страшно встревожило Марго. Габриэль д'Эстре возникла в жизни короля в 1592 году, и два года спустя у них появился внебрачный ребенок, которого назвали Сезаром. Существует немало свидетельств, что после рождения сына король всерьез стал подумывать о женитьбе. Королева не раз давала знать, что ничего против воли короля не имеет, но все же — добавляла она без обиняков — не может согласиться, чтобы ее место заняла «женщина столь низкого происхождения, об образе жизни которой, недостойном и даже постыдном, ходит столько легенд…». В таком случае она, Маргарита, из лучших побуждений откажется от развода и сохранит свой королевский титул, «ставший предметом торга». Дать герцогство маленькому Сезару Вандомскому, куда ни шло, но уступить свое место «шлюхе короля»… никогда!
Между тем Генрих IV проникался все большим чувством к Габриэль, уже носившей титул маркизы де Монсо. Он усыновил Сезара, своего внебрачного сына, и подарил его матери находившееся в Компьене аббатство Сен-Корнель, принадлежавшее… Маргарите! Тогда королева не без иронии отписала королю: «Я была очень польщена, узнав, что нечто, принадлежавшее мне, пригодилось как свидетельство моей готовности всегда быть к услугам этой почтенной женщины, и полна решимости всю дальнейшую жизнь любить и чтить то, что любите вы».
Ни «любить», ни «чтить» любовницу короля Маргарита, естественно, даже не помышляла, но почему бы не разыграть спектакль?
И пошло-поехало.
В начале 1595 года Марго направила в Париж свою фрейлину, мадам де Вермон, сын которой, как мы увидим, позднее станет ее любовником. Письмо госпожи, которое мадам де Вермон должна была вручить королю, заканчивалось так: «Я робко умоляю ее оказать мне честь своего благорасположения и смиренно лобзаю ее руки, прося Господа Бога, чтобы он подарил вам, монсеньор, полное и совершенное блаженство». И подпись: «Ваша ницпреклоненная и весьма преданная вам служанка, подданная и жена».
Как видим, Марго не упускала случая подчеркнуть, что, даже будучи узницей Юсона, остается «женой» короля.
Когда фрейлина вернулась, Маргарита написала мужу: «От мадам де Вермон я получила заверения, что вы были рады выказать мне свою дружбу, что я расцениваю как высшую честь и благо всей моей жизни…». И от души посетовала «на те огромные трудности, из-за которых уже не на годы, а на целые века я лишилась возможности служить моему королю».
Во время карнавала 1597 года король развлекался, как одержимый, со своей дорогой Габриэль, и Францию наводнили стишки:
