Известие об этой находке, которой честный Антонио не придал большого значения, могло бы остаться незамеченным, если бы не один местный археолог, господин Герре. Проведав о находке старшего мастера, он отправился в пещеру Альден и осмотрел рисунки, в которых можно было лишь с трудом узнать изображения пещерных медведей.
И тем не менее, несмотря на очень точную и обстоятельную публикацию, сделанную упомянутым археологом, подлинно доисторические рисунки пещеры Альден, награвированные на ее стенах с помощью кремневых резцов 15–20 тысяч лет назад охотниками мадленской эпохи, едва не остались незамеченными и тогда не заняли бы подобающего им места в списках памятников доисторического искусства.
Что же касается отпечатков босых ног, вполне отчетливых, раз их сразу же заметили шахтеры, то они, к несчастью, были тут же затоптаны и стерты грубыми, подбитыми гвоздями башмаками рудокопов, которые, разумеется, и не подозревали об исключительной научной ценности этих отпечатков. Потеря огромная и непоправимая, поскольку такие археологические находки чрезвычайно редки.
Прошло несколько лет — залежи фосфатов в пещере Альден иссякли, добыча их прекратилась, подземные коридоры и залы опустели. Только несколько энтузиастов-археологов продолжали здесь свою работу. Время от времени они находили в разных местах пещеры знаменитые каменные молотки ашельской эпохи — самое древнее, известное нам оружие первобытного человека.
Двадцать один год спустя после того дня, когда шахтеры расчистили вход в галерею с доисторическими рисунками, один мой знакомый спелеолог, смелый исследователь пещер, отправился в пещеру Альден в сопровождении бывшего старшего мастера Антонио, который обещал показать ему в одном месте подземной галереи странную отдушину. По словам Антонио, при южном ветре из отдушины тянуло сильным сквозняком, а когда ветер менялся и переходил на северный, она с силой всасывала в себя воздух.
Строго говоря, смена направления воздушных потоков в подземных отдушинах и скважинах не имеет никакого отношения к перемене ветра на поверхности земли. Но спелеолога в данном случае прельщала мысль исследовать эту загадочную отдушину с воздушной струей, обещавшую неизвестное продолжение пещеры Альден. Однако отдушина, о которой идет речь, оказалась слишком узкой и абсолютно непроходимой. Любитель пещер, призвав на помощь Антонио и еще двух человек, приложил немало усилий, чтобы расширить отверстие. Вооружившись железной штангой, они расшатали и сдвинули с места большой камень, закупоривавший, словно пробка, узкий лаз.
Камень удалось сдвинуть в сторону на целый метр; спелеолог протиснулся головой вниз в расширенную скважину и констатировал, что под ней открывается вертикальный колодец, в который он тут же спустился с помощью капроновой лестницы. Через тридцать метров он достиг дна колодца и углубился в открывшийся перед ним горизонтальный коридор величественных пропорций, по которому прошел из конца в конец более двух километров.
Удачливый спелеолог открыл и исследовал таким образом в пещере Альден, известной и посещаемой людьми начиная с середины XVII века, нижний этаж, о котором до того момента не подозревал никто, даже шахтеры и горные инженеры, разведывавшие и разрабатывавшие здесь минеральные богатства в течение полувека.
Выбравшись из пещеры, спелеолог тут же послал мне письмо, приглашая немедленно приехать. «Мне нужна ваша помощь и ваш опыт», — писал он в этом письме, к которому были приложены два не очень четких фотоснимка. Снимки эти заставили меня бросить все дела и, вскочив в первый поезд, помчаться на зов моего товарища.
Он ждал меня на станции Лезиньян-Корбьер, стоя рядом со своим видавшим виды вездеходом «симса». Я был счастлив вновь увидеть стройную и подтянутую фигуру аббата Доменика Катала′, в синем берете и кожаных гетрах под короткой сутаной.
Я всегда рад встрече с этим добрым товарищем, одним из наиболее энергичных и отважных пиренейских спелеологов, храбрость которого равна лишь его простоте и скромности — качества довольно- таки редкие среди моих коллег по профессии.
Это он только что форсировал отдушину в пещере Альден, спустился в вертикальный колодец и первым проник в неведомый никому нижний этаж пещеры, который он непременно хотел показать мне и другому своему товарищу, тулузскому спелеологу Луи Мероку.
Обследование нижнего этажа пещеры Альден в обществе двух опытных и знающих спелеологов обещало много интересного и неожиданного…
Мы проезжали через деревеньки, дремлющие в июльском зное, мимо виноградников, залитых солнцем, под неумолчный звон цикад. Затем наша «симса», рокоча мотором, стала взбираться на южные склоны Черных Гор и, миновав деревушку Фозан, свернула на неровную, всю в ухабах и выбоинах, проселочную дорогу. Проехав по ней километра два, аббат остановил вездеход близ полуразрушенных строений бывшего промышленного предприятия «Органические фосфаты пещеры Фозан» (которую мы будем называть по-прежнему пещерой Альден).
Вокруг простиралось каменистое карстовое плато с малорослой, чахлой растительностью. Оставив в тени строений нашу «симсу», мы направились к входу в пещеру Альден, вернее, к каньону реки Сесс, маленькому Колорадо, отвесные стены которого словно продырявлены множеством входов, лазов, отдушин и порталов пещер.
Вид у этого ущелья действительно любопытный. Никогда в жизни не видел я такого количества пещер, так близко расположенных друг к другу. Тривиальное сравнение каменных стен каньона с ломтем швейцарского сыра невольно приходит на ум.
Аббат объяснил нам, что противоположный берег, простиравшийся перед нашими глазами, — не самый богатый пещерами. Он уверял, что та стена каньона, на вершине которой мы стоим, еще более «дырявая»: настоящая каменная шумовка.
Пока мы любовались отвесными каменными стенами каньона, я вдруг заметил на самом дне его, в пересохшем русле Сесс, какое-то животное, бежавшее неторопливой рысцой по галечным отмелям. Присмотревшись, я узнал лисицу. Это был красивый, рослый зверь. Лиса, разумеется, прекрасно видела и слышала нас, но, зная расстояние, которое нас разделяло, чувствовала себя в полной безопасности. Не спеша и с большим достоинством она удалилась в заросли можжевельника и мастикового дерева, не обратив ни малейшего внимания на наши крики, свистки и отчаянную жестикуляцию, имевшие целью спугнуть ее.
Не так-то часто удается встретить в наших краях лисицу среди бела дня. Под впечатлением этой встречи со зверем, изобиловавшим когда-то в пиренейских предгорьях, мы стали спускаться вниз по очень крутой, осыпающейся под ногами тропинке, к подножию каменной стены каньона, где находится вход в пещеру Альден, невидимый сверху. Руководимые нашим чичероне, мы скоро достигли входа в пещеру — величественной арки, перед которой возвышалась огромная куча земли и камней, выброшенных шахтерами в те времена, когда в пещере добывали фосфаты.
Обходя эту пирамиду, воздвигнутую человеческими руками, Луи Мерок внимательно обследовал ее склоны и был вознагражден за свои труды находкой великолепно сохранившегося каменного молотка ашелльской эпохи.
Ободренные и возбужденные этой находкой, мы вошли под каменную арку и углубились в недра земли.
Мы шли медленно, по привычке осматривая по пути своды, стены и пол пещеры. В некоторых залах еще можно было различить надписи, датированные 1640 и 1660 годами. Всюду виднелись следы работы шахтеров, основательно «вычистивших» пещеру от залежей фосфатов. Внезапно свод поднялся вертикально на большую высоту; в зените его мы увидели большое отверстие, сквозь которое в пещеру проникали лучи дневного света. Перед нами был выход из шахты; здесь добытую породу поднимали на поверхность. Мы находились как раз под зданиями заводика, построенного на плоскогорье, где мы оставили нашу «симсу».
Чуть подальше потолок коридора снова поднялся на высоту 15–18 метров, и мы были оглушены писком и щебетом, доносившимися из-под темного свода. Там гнездилась большая колония летучих мышей, насчитывавшая, по моим соображениям, до 6–8 тысяч особей. По их характерному писку, напоминающему пронзительные крики маленьких попугайчиков, я распознал в них minopte′res, обычных обитателей пиренейских пещер. Догадка моя полностью подтвердилась находкой новорожденного малыша,
