Алмазный мой венец (с подробным комментарием)

И поднимает очи Алигьери
и узнает, кто рыцарей поверг:
там, над кустом,
шумел, сиял и раскрывался Рай…
Струился свет, стекая, как Архангел,
меняя драгоценные цвета, —
огромный свет,
свет конницы небесной,
свет плата Вероники,
свет от одежд, лица, очей, от рук
там, над кустом,
представшей Беатриче.
И Алигьери знал, какое имя
дать Господу владениям Его.
Он так сказал:
«Как к Господу, умерши, прихожу,
и спросит он:
„Чего тебе я не дал?“
„Что мне хотеть? — тогда Ему скажу:
Раз я любовь великую изведал.“
И покажу: „Гляди по темным странам, —
там в высоте, в текучей смутной мгле,
горит звезда. Ее Альдебараном
живущие назвали на земле.
Когда бы вдруг с небес рука Твоя
меня совсем забыла б меж другими, —
то и тогда что требовал бы я,
раз женщины нежнее было имя?“»

318

Об увлечении Ю. Олеши Метерлинком см. в его записях.[391]

319

Уолтер Патер (1839–1894) — см., например, издание: Патер У. Воображаемые портреты. — Ребенок в доме. М., 1908.

320

Марсель Швоб (1867–1905) — речь идет об издании: Швоб М. Крестовый поход для детей. СПб., 1910.

321

Об отношении Ю. Олеши к Эдгару По см. в его записях.[392]

322

Из песенки Александра Николаевича Вертинского (1889–1957) «Аллилуйя» (1916–1917).

323

В мемуарах Л. Ю. Брик рассказывается о том, что В. Маяковский любил напевать юмористически переиначенные строки из песенки А. Вертинского «Лиловый негр» (1916).[393] См. также в записях Ю. Олеши: «Я хочу вспомнить здесь, в этом некрологе ушедшему артисту и, безусловно, поэту, мнение о нем Владимира Маяковского, не оставшееся у меня в памяти в точности, но сводившееся к тому, что он, Маяковский, очень высоко ставит творчество Вертинского». [394]

324

Об отношении Ю. Олеши к Г. Уэллсу см. в его записях.[395]

325

Ср. с репликой изобретателя Чудакова из «Бани» Маяковского: «Смотри, фейерверочные фантазии Уэльса, футуристическая мощь Эйнштейна, звериные навыки спячки медведей и иогов — всë, всë спрессовано, сжато и слито в этой машине».[396]

326

Ср. однако в мемуарах Л. И. Славина: «Есть мнение, особенно распространенное в актерской среде, что Достоевского с его визионерством, с его мучительными резекциями души, с его обостренным вниманием, направленным на самого себя, Олеша предпочитал всем другим художникам. Это заблуждение основано на неполном знании Олеши. Толстой — вот к кому тянулось все то доброе и ясное, что было в Олеше. Признаки неприязни к Достоевскому и прежде проскальзывали в печатных высказываниях Олеши». [397] Об отношении Ю. Олеши к Достоевскому см. в его записях.[398]

327

Это ст-ние Ю. Олеши было впервые опубликовано Е. Розановой.[399] Приводим его полный текст по автографу: [400]

В СТЕПИ