1925
Шахматная малярия*
Ах, обыватели, обыватели! Ну, скажите честно, по совести, положа руку на сердце: что вам шахматы? что вы шахматам?
И тем не менее обывательский нос считает своим священным долгом с громким сопением сунуться в блестящую, классическую, мудрую клетчатую доску.
— Как вам нравится?
— Ну?
— Ильин-Женевский!
— Ну?
— Капабланку!!
— Ну?
— Черт вас возьми! Как нравится, я спрашиваю, Ильин-Женевский, который разбил Капабланку?
— Лавочка.
— Позвольте… Но ведь я же сам… Газеты… И вообще…
— Я вам говорю, лавочка. Вы понимаете, и тут замешано…
— Ну?
Шепотом:
— По-лит-бю-ро.
— Ой!
— Вот вам и «ой». Только между нами, конечно. Женевскому предписали в порядке партийной дисциплины. Вы же понимаете, что бедняге ничего не оставалось делать.
— Да что вы говорите?
— Сам читал путевку, полученную Женевским из МК. Черным по белому: «Тов. Женевский настоящим командируется на международный шахматный турнир. В ударном порядке тов. Женевскому предписывается в порядке партийной дисциплины обыграть империалистического чемпиона мира, кубанского белогвардейца гр. Капабланку. Об исполнении сообщить».
— Вот эт-та трю-ук! Спасибо, что сказали! Бегу, бегу!
— Последняя новость. Знаете, почему Торре проиграл Боголюбову?
— Знаю. Получил телеграмму из Мексики.
— А что в телеграмме было написано?
— Было написано: «Ковбои напали на наше ранчо, угнали весь скот, сожгли маис, твое присутствие необходимо». Сами понимаете, после такой телеграммы…
— Ерунда! Там было сказано: «Мама сердится, возвращайся в Мексику. Саша». Сами понимаете, после такой теле…
— Что? Телеграмма из Мексики? Вздор! Телеграмма была от фашистов с Кубы: «Выиграешь — застрелим». Сами понима…
— Позвольте, при чем здесь Куба? Ведь играл-то он не с Капабланкой, а с Боголюбовым!
— Разве? А я, знаете ли, как-то сразу не обратил внимания.
— Бедняжка Капабланка!
— А что такое, душечка?
— Да как же! Войдите в его положение. Привезли, несчастного, в чужой город. Ни одной знакомой женщины. Холодно. Пальто нету. Языка не знает. В шахматы играет неважно… Ужас!
Перед доской:
— Что он делает? Что он только делает?
— Что? Что?
— Вы не видите? Он же подставил лошадь под туру! А Маршалл ноль внимания! Псс! Маэстро! Пустите меня к маэстро! На пару слов. Товарищ Маршалл, одну минуточку. Пссс! Обратите внимание на противниковскую лошадь, которая стоит слева от угла, — берите ее турой, пока не поздно. Мой вам совет.
— Граждане, не шумите.
— То есть как это не шуметь, если на глазах у всех пропадает такой случай с чужой лошадью!
— Да ведь конь-то черный?
— Черный.
— И тура-то ведь черная?
— Ну, ч-черная…
— Так что же, вы хотите, чтобы маэстро съел чужую лошадь чужой же турой?
— Разве они чужие? Первый раз вижу! Извиняюсь.
— Как он пошел?
— Е2 — Е4.
— Ну, знаете, после такого хода Зубареву остается одно: пойти на «Д.Е.»!
— Смотрите — живой Ласкер пьет пиво с живым Ретти.
— Еще, чего доброго, допьются до белых слонов.
— Скажите, товарищ, какой был дебют?
— Как вам сказать. Ни то ни се. Так себе дебют.
— Знаете, Капабланка женат на дочери Форда, которая ему в свое время поставила условием, что будет его женой только в том случае, если он станет чемпионом мира. И он стал.
— Ну?
— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему он проигрывает?
— Не понимаю.
— Чудак! Приданое-то он успел перевести на свое имя и теперь хочет от нее отвязаться. Кажется, довольно ясно.
— Слышали анекдот? Шпильман… xa-xa-xa… встречается в вагоне третьего класса с Тартаковером и гово…
— Слышал, слышал, хи-хи…
Вам, на три четверти наполняющим классические залы шахматного турнира, обыватели, посвящаю эти теплые строки.
Вам, чтоб вы сдохли!
1925
Мрачный случай*
Председатель правления побегал рысью по кабинету и снова тяжело опустился в кресло.
