шифровальщиков заодно с дешифровщиками и – исчезаем. Где-нибудь в деревеньке Большие Козлы или Глубокие Грязи…
– Техника. Таких компьютеров нет больше нигде.
– Нигде?!
– По крайней мере, у нас – нет. Это первое. Второе: через здешние машины – мгновенная связь с любой финансовой структурой Запада…
– Разве нельзя просто-напросто переписать их коды и связаться через спутник с «ноутбука»? Естественно, приспособив к нему «ящик» по защите информации…
– Можно, но все это – потеря времени. А время для нас сейчас означает жизнь. В самом прямом смысле. Твою, мою, Лены Одинцовой… И наверное, еще многих людей…
– И сколько у нас есть – этого самого времени?
– Часа два. Может быть, три. Но не больше. Не больше…
l Прикидываю… Мысль, которую я думаю все это время, не так уж и глупа.
Хотя и крамольна.
– Понял. Куда нужно пойти?
– Здесь есть компьютерно-шифровальный центр. Мои люди тебя проводят.
– Хорошо. Но сначала я хочу видеть Лену.
– Может быть, не стоит ее тревожить?
– Стоит. Вы и не представляете, Константин Кириллович, как присутствие красивой девочки активизирует процессы в организме!
– Представляю. Не так уж я стар.
– Виноват.
– Если это поможет тебе думать…
– Еще как поможет! Знаете, как говорил один мой знакомый, некоторым людям, чтобы понять собственную мысль, нужно высказать ее вслух. Умному собеседнику.
– Собеседников там у тебя хватит. Такие умные – что тошно!
– Ну а если это еще и собеседница, – продолжаю я, никак не отреагировав на реплику Кришны, – да к тому же – очаровательная…
– Делай как знаешь, Дорохов. Но помни: у нас только три часа. – Решетов взглянул на дорогой хронометр. – Вернее – уже два с половиной. А кто не успел – тот опоздал.
Глава 61
– Дорохов! – Ленка бросилась мне на шею, Я подхватил ее на руки, прижал к себе…
– Дорохов, ты знаешь, как мне было страшно?! Но я знала – ты придешь за мной! И ты – пришел! Поедем домой?
Возбужденно-радостное состояние девчонки объясняется тонизирующим уколом, сделанным ей тем самым эскулапом, что колол ей наркотик. Этого щуплого я узнал сразу, и первым моим поползновением было – настучать парацельсу по голове.
Больно. Ну да потом вспомнил захаровскую «Формулу любви»: «Ты бы их пожалел!
Подневольные же люди!»
Домой… Что до меня – так я свалил бы из этого злачного местечка быстрее дворняги, которой прищемили хвост. Но… Вот именно. «Но». Стоимостью в такую сумму, что рано или поздно какие-нибудь вольные старатели найдут и меня, и Ленку даже в Антарктиде! Хм… Говорят, там под многокилометровой толщей льда – озерцо, теплое… И еще – там есть какая-то своя, совсем иная, чем на земле, жизнь… Движимые нездоровым научным любопытством неуемные полярники, томимые скукой круглосуточной ночи, бурят к этому озерцу скважину… Ну они добурятся когда-нибудь на нашу голову! Вылетит оттуда злобный зеленый микроб, рядом с которым СПИД покажется просто насморком, и – будьте любезны, очистите территорию новой форме жизни! Хм… Может статься, она будет куда справедливее нынешней? А вот это – вряд ли…
Озеро… Почему я вспомнил озеро?..
– Так чего? Едем? – спрашивает Лена.
– Ага. Но не сейчас. Мне еще нужно провернуть одно дельце.
– Надолго?
– Думаю, за пару часов управимся.
– Знаешь… Мне здесь страшно…
По правде сказать, мне здесь тоже не веселее… Но дело есть дело.
В сопровождении какого-то парня проходим в отдельно стоящий небольшой особнячок. Подземным коридором.
– На совесть строено, – комментирую я. «И – давно», – добавляю про себя.
Парень молчит. Как камень.
Перед нами открывают двери довольно просторной комнаты, сплошь заставленной аппаратурой. В ней – двое: невысокого роста, похожий на карликового добермана мужчинка в очках с толстенными линзами и среднего роста, на вид лет около пятидесяти, небритый мужик совершенно славянской наружности и в очень изрядном подпитии.
– Вы будете работать здесь, – произносит манекен-провожатый. Потом обращается к очкарику:
– А вас, Валериан Эдуардович, просят пройти на Центральный.
Мужчинка снимает очки, взгляд его становится совершенно беспомощным; кажется, он натыкается на столы, стулья, компьютеры и вот-вот заплачет, словно дитя малое…
– Куда пройти? Зачем?
– На Центральный, – терпеливо повторяет «молчун». Валериан оборачивается, встречается взглядом с небритым, тот опускает веки, «доберман» надевает очки, взгляд его фокусируется, он произносит, впрочем не вполне уверенно, кивая головой, будто лошадка-пони:
– Да. Я готов.
Валериан и провожатый исчезают, дверь за ними закрывается.
Лена, которая все еще пребывает в радостно-приподнятом состоянии духа, вызванном порцией «бодрящего укола», с интересом первоклассницы, впервые увидевшей слона, обозревает увитое проводами по стенам, но довольно-таки обжитое этими двумя тружениками мониторов помещение, встречается взглядом с небритым…
– Тишайший! – радостно взвизгивает Ленка и кидается ему на шею. Не обращая внимания на густой запах перегара, которым тот дышит, надо полагать, не первый день.
Укол ревности похож на кнопку в заднице: интересно, что она нашла в этом мятом субъекте?
Ленка оборачивается ко мне.
– Дорохов! Это – Тишайший! – произносит она торжественно, будто речь и впрямь идет о российском самодержце. Тишайший подает мне руку и представляется:
– Алексей Михайлович.
Ну, блин! Мне остается только пасть на колени и что-нибудь испросить у монарха… Но вместо этого жму «кесарю» длань: как ни странно, ладонь у него крепкая и сухая, взгляд – ясный, и впечатление, что он в сильном подпитии, вполне может оказаться обманчивым, как игра света и тени…
– Лешик – муж Гали Востряковой, помнишь, я тебе рассказывала?!
Как у меня отпала челюсть, полагаю, видно хорошо ничем не вооруженным глазом. Во семейственность развели, а? То, что мужику повезло, как никому из нас, – это еще ладно… Иметь в женах «тайфун Галину» – дело вкуса, особенно если в уединении с Тишайшим она проявляет свои лучшие качества… Но… Не слишком ли много совпадений? Безвременно воскресший Кришна (впрочем, его «воскрешение» я воспринял легко, так как и о его «кончине» узнал всего несколько часов назад от той же Востряковой), Галина Петровна, Замок, которым я бредил в снах… Если сейчас в дверях появится Великий Мастер ордена тамплиеров в белоснежном плаще, не удивлюсь и спрошу, не терял ли он перстень с алым камнем?.. Карат этак на… Цвета крови…
А Тишайший вдруг посерьезнел, если не сказать больше – посуровел:
– Аленка, ты какими судьбами в наши Палестины?
– Меня похитили! Вот, из-за него! – Она смешливо дурачилась, ткнула мне пальцем в грудь. – А сначала
