– Дак за блок сигарет…
– За блок не за блок… Состав преступления – кража – налицо. И статья соответственная. Считай, что вырос по статусу – то все бродяжкой уходил, теперь – вором пойдешь, самая что ни на есть законная масть. – Назаренко явно издевался. Ханурик-доходяга никак ни под какую масть, окромя шушеры, не писался.
Доходяга просительно поднял глаза. Дать ему милицейскому начальнику было просто нечего; желания его были просты и сиюминутны – покурить и, если счастья привалит, нажраться от пуза, а все мечты заключались в одном: вылезти из каталажки и с грехом пополам дождаться в каком-нибудь недостроенном домище тепла, лета… Лето – оно здесь хлебное, халявное… А там – вольница… Нет, Кащеич не был бомжем в принятом смысле этого слова: он по лету калымил на здешних стройках, помогал богатым хозяевам по сезону убирать урожаи всего, что произрастало на богатых черноземах, и даже умудрялся присоседиваться то к одной, то к другой вдовой казачке. Впрочем, со временем, и самым недолгим, бывал бит и выгнан: хозяйскую горилку и иные припасы изничтожал с серьезностью, порешив, что уже и «прописался», переходил на продажу налево предметов мелкого домашнего скарба, а что главное – мужчинские свои обязанности выполнял совсем не ретиво и даже слабехонько… После мордобоя Кащеич какое-то время слонялся по станицам побережья, пока снова не приживался… Свои неудачи «зажить, как люди», перераставшие в горькое пьянство, он завсегда объяснял просто: «Да кто ж на таких ведьм на трезвяк полезет?»
Время от времени какому-нибудь из начальников отделений он надоедал настолько (скандалы брошенные бабы поднимали нешуточные, с письменными заявами о покражах и требованиями «посадить и искоренить!»), что его пытались отослать на год-другой на перевоспитание, тем более по трезвяни бывал он мужик хитрый и вороватый. А теперь вот достал-таки Назаренко: тот полагал его «слить» к чертовой бабушке по этапу, да тема пришла… Ну и ладно. Надоест – «слить» завсегда можно…
– Это один путь. – Назаренко не торопясь закурил, поймал страждущий взгляд Кащеича, кинул ему сигарету и спички. – Второй… Короче: в «Лазурный берег» спортсмены заехали. Тебе нужно пойти и нарваться.
– На здиздюлину?
– Именно. То ли умыкни что, то ли пристань к кому – не мне тебя учить, а пусть морду тебе поправят…
– Так спортсмены те могут так поправить, что…
– А ну заткнись! Не то я тебе щас почище тех мастеров все обеспечу в лучшей форме и не отходя от кассы!.. Или – не уверен?
– Да кто ж в вас, начальник, не уверен? Если кто и был – так те червей давно кормят…
– То-то. Короче: пойдешь, получишь по морде и гуляй! Ни дела, ни протокола о твоей кражонке… Тебе что, шнобель никогда не квасили?
– Как же… – Кащеич даже утерся рукавом, шмыгнул носом… – А только бумаги те, что по сигаретам, на меня уже составлены, так как быть-то? – Мужик скроил на хитровато-испитом лице выражение, как у полного недоумка, чем и завел Назаренко.
– Бумаги? Я здесь хозяин, понял? Я! – Одним махом он выхватил из стола протоколы и показания на Кащеича, порвал всю кипу начетверо и сунул в ведро. – Вот он, твой протокол гребаный, плавает. Слово мое крепко!
– Ну если так, начальник… – Думал Кащеич, может, и медленно, а вот соображал быстро. Видать, решил капитан залепить этим лохам ушастым «хулиганку» с прицепом, поддеть да и рэкетнуть по-своему, по- ментовски… Скачать с этих качков спортивных малость «зелени»… Как говорится, у каждого племени – и свой гешефт, и свои пророки… У ментовского – известные. Кащеич вздохнул вроде облегченно. – Раз уж так, то я…
– Во-во… Так. По-хорошему. Только… Кащеич изобразил высшую степень внимания.
– Если вздумаешь чего… Ну там, спортсменам тем меня закладывать или другое чего, языком, к примеру, потом шустрить по станицам…
– Да что я, совсем конченый?! – искренне удивился доходяга.
– Хер тебя знает. А бумажки… Бумажки и новые написать недолго, краше прежних, уразумел?
– Чего ж тут не уразуметь?
– В общем – так. Как по морде схлопочешь – да ты не поленись, чтоб кровянка была, – ори благим матом, кипеж подымай, туточки я и буду. – Назаренко помолчал значимо. – Разработка у меня оперативная на одного из той команды…
– Да сделаю все в лучшем виде, начальник, не сумлевайтесь, – подыграл мужик, преданно заглядывая капитану в глаза. – Тока…
– Ну?..
– Чего ж это я по трезвянке к людям приставать буду? Не впишется это…
Могут решить – казачок-то засланный…
– А ты не такой простой, соображаешь… – Назаренко поморщился досадливо – как же он сам упустил такую очевидную штуку? Но признаваться в этом не собирался. – Все продумано. – Открыл шкафчик, поискал глазами бутылек попроще – ни хрена! Самым простым пойлом в этом шкафчике оказалась «Смирновская», да еще и хьюстонского розлива! Жалко такое добро переводить на Кащеича, ну да добро – дело наживное.
Открутил пробку, налил бродяге стакан до краев, подумал, плеснул сто пятьдесят себе.
Глаза Кащеича заблистали, стакан подхватил двумя руками, одной – в охват, другой – под донышко, бережно, метнулся глазами на начальника, но тот глядел потупясь в стол и никаких тостов, похоже, произносить не собирался… Кащеич пробормотал нечто невнятное, то ли «здравия желаю», то ли «все там будем», и ласково, будто сладкую ключевую водицу, выпростал стакан. Выдохнул, не удержался:
– Вот умеет делать немчура… Пьется – как воздух.
– Да уж не «сучок», – хмыкнул Назаренко и в два глотка прикончил водку.
Закурил:
– Ну че, двинули, засланец? Хоть раз какая польза от тебя обществу будет.
– Двинули, начальник. – Кащеич хихикнул, водка подошла ему сразу. – Я ж сам по себе не подлый и обчеству не вредитель… Вся канитель от баб тех… А когда нужно людям пособить, так я первый, с нашим благоволением, чего уж…
– Болтай…
– Да вот истинный крест! Я и вообще за порядок.
– То-то. У нас – порядок. Или – по-хорошему, или – по закону.
Глава 37
Герман уточнил диспозицию с командиром «Дельты-1» быстро и четко. Еще записываясь в регистрационный журнал, он обратил внимание на две фамилии:
«Михайлов» и «Савосин» – люди подъехали буквально вчера вечером, разместились в «полулюксе»… Или Магистр что-то мудрил, или… В любом случае непоняток Герман не терпел; Андрей Костин, так представился командир «Дельты», их не терпел также: любые несвязухи в их профессии таили угрозу. Переглянувшись, они поняли друг друга. Костин подошел к одному из спортсменов, прошептал ему на ухо, и тот с напарником исчез за дверью…
…Михайлов и Савосин припухали от сна и от скуки. Командировка под Приморск в «мертвый сезон» да еще с невнятными задачами – не самый сладкий сахар… Когда тебя засылают «посмотреть, послушать и определиться на месте», возникает масса вопросов и ни одного ответа.
Тем не менее Сережа Михайлов развернул «походный бивак»: в него входили компьютер с шифратором и системой спутниковой связи и мини-пеленгатор. Володя Савосин обеспечивал, так сказать, силовое и «юридическое» прикрытие: он был действующим офицером Антитеррористического центра при ФСБ РФ и находился здесь в служебной и совершенно официальной командировке.
Приезд Дорохова накануне вечером они отметили просто как данность: мало ли задвигов у центровой московской фотомодели, и раз она притащила с собою какого-то паренька – с виду не то археолога, не то геолога, поросшего короткой бородкой, худощавого, широкоплечего, но никак не напоминающего мужчину на фото, на которого ориентировал их Гончаров. Тот – типичный «новый»: чуть полный, крупный, налитой,
