— Смерть всегда реальна. В отличие от жизни.
— Менты бы забрали — тебе легче бы было?
Лешаков вытянул очередную сигарету, прикурил:
— А все-таки любопытно, как ты на меня вышел, Медведь? — Мертвым оно к чему? Ни к чему.
— Когда ты появился у Савина, о маячке я догадался. С джинсами пришлось расстаться. Кстати, откуда у тебя такая аппаратура?
— От верблюда.
— Зря ты так, Медведь. Я ведь тебе правду сказал: ничего против тебя я не имею...
— ...Но — такова твоя холопья доля. Валить кого велят.
— Что? Ты... ты думаешь, мне кто-то дает указания?
— А ты думаешь, что танцуешь? Ты — дергаешься, Лешак, как мормышка на леске.
— Ты дурак, Медведь. А ведь мне казалось, ты меня понял. Мы ведь и возраста одного... И вообще...
— Кто поймет ум сумасшедшего?
Лешаков покачал головой:
— А ведь ты грубишь...
— Да? Я бы тебе реверанс сделал, да ноги связаны.
— Грубишь... Тогда — вот тебе за грубость. Всю игру — всю, от первой точки до последней запятой, выдумал я! Я!
Олег выругался ритмично и крайне непристойно.
— Это нервы, Гринев. Ты проиграл. Но ты и не мог выиграть. Не я, а ты был в этой игре болванчиком. И я — запланировал тебя на эту роль с самого начала! Я тебе сказал, что пошел в обслугу? На техническое обеспечение систем безопасности? Так вот: меня скоро заметили.
— Немудрено, с твоими талантами убивать.
— Убивать может всякий. А вот разрабатывать и реализовывать успешные схемы — нет. Все, что ты делал, Медведь, ты делал по моей схеме! Ты понял? По моей!
— У тебя мания величия, Лешак.
— Думаешь? Не суди по себе, Медведь. Ведь это я разгадал, вычислил твой мучительный комплекс, твой вопрос гамлетовский — «быть или не быть»... Знаешь, как это называется «по науке»? Синдром невостребованного ожидания. Ты — как перестоялый конь — копытом бил, а воли тебе не давали... Вот тут и пришла идея от моего бывшего патрона — некогда он при Семье состоял, что тот Распутин — при Романовых... А идея была проста, как яйцо: завалить рынок. Савин мне объяснил: это политическая нестабильность, это увольнения, это много-много мутной водицы... Перед выборами... Савин... Он был забавный. Отчего то считал себя моим боссом. А что на деле? Прислугой был он. Потому я и списал его просто и без изысков.
Идеи — идеями, а реализовать их нужно было чисто. И я — вспомнило тебе.
Но... ты ведь умный, Медведь, я это знал. Мне нужно было тебя «подогреть»... А ничто так не «греет», как горе... Мне было нужно, чтобы ты пер напролом, чтобы торопился, чтобы не замечал очевидного... Ты пойми, Медведь: ты такой же, как я: ты желал успеха, но тебя заставили танцевать под чужую музыку. Под мою музыку!
Что ты скривился, Гринев? Да, я такой же, как и ты! Как и все в этом мире!
Просто людишки привыкли обряжать свои желания в шелуху лаковых слов, установлений, понятий, законов, ритуалов... А на самом деле все хотят одного: сладко жрать! А сладко жрать можно только человечину! Сладко жрать и сладко жить ты будешь только тогда, когда кто-то вместо тебя подыхает от голода, когда кто-то вместо тебя лежит под пулями, а другой — вместо тебя — бежит фанерным болванчиком на чужой бруствер, в свою фанерную атаку, потрясая фанерным ружьецом, из которого летят разящие раскаленные пули!.. И лучше, если они летят не в тебя.
Олег поднял искаженное судорогой лицо:
— Говоришь ты много и невнятно, Лешак. Сказать — почему?
— Ну?
— Всякая гнида чует свое паскудство. И «шелуха лаковых слов» тебе не поможет. Ты крыса. Живешь крысой, крысой и сдохнешь. Большие дела, говоришь? На перстень позарился, как шлюха дешевая!
— Тогда уж — дорогая. Камень хорош, я в этом разбираюсь. Научился. А что до крыс... Крысы — умны и осторожны. А ты — совсем раскис, Медвежонок... Понимаю... Я бы на твоем месте тоже раскис... Но только я — на своем месте.
Со стороны двери раздался неясный шум, потом — щелчок, и — тонкая стрелка воткнулась в обшитую деревом стену рядом с тем местом, где только что сидел Лешак. Его реакция была мгновенной. Он свергся на пол, одновременно развернувшись всем телом в сторону хрупкой фигурки в проеме двери. Грохнул выстрел, тяжелая пуля смела девушку и буквально впечатала в косяк.
Гринев метнулся прыжком, Лешак успел вывернуть пистолет, но выстрелить не сумел: Олег ударил рукой сверху, наотмашь и — рухнул на противника всей тяжестью.
Глава 105
— Ой, как больно! — простонала Аня. Она пыталась подняться по косяку двери, но ноги, не слушались.
Олег ринулся было к ней, забыв про спутанные ноги и — свалился на пол.
Зарычал от яростного бессилия, вскочил, дотянулся до стола, взял нож, рассек путы, подбежал к девушке, осторожно приподнял ее:
— Ты ранена?
— Нет. Но ребра поломаны, это точно. Бронежилет.
— Какая умница.
— Техника безопасности. За несоблюдение меня сразу бы уволили.
— Мне сообщили, что твой контракт закончен.
— Я взяла отпуск. Имею право провести его на родине.
— Как ты меня нашла?
— А что тут находить? «Место встречи изменить нельзя». Я подумала, ты будешь здесь. Вот только со временем не рассчитала. И — с выстрелом.
Олег услышал стон, поревернулся. Лешаков очнулся и смотрел на Олега мутным взглядом. Повернул голову. Пистолет лежал в нескольких сантиметрах от его ладони. Лицо Лешакова закаменело, на глазах от напряжения выступили слезы, но он не смог сделать ни движения: рука была переломана в локте.
Гринев подошел, наклонился, подобрал ствол, направил лежащему в голову:
— Вот теперь ты — на своем месте. На нем и останешься.
— Олег, так нельзя... — пробормотала Аня, но голос ее потонул в грохоте выстрелов.
Гринев стоял бледный, пистолет с откинутой затворной рамкой беспомощно замер в его руке, и в наступившей отчетливой тишине слышался дребезжащий звук катящихся по полу гильз.
Лешаков смотрел на Олега снизу, губы его сотрясала дрожь. Все пули Гринев вогнал в дощатый деревянный настил рядом с головой поверженного врага.
Снаружи раздался слаженный визг тормозов, Олег резко отодвинул Аню в сторону, выхватил из ее кобуры пистолет и выглянул на улицу. На Гринева смотрело с полдюжины готовых к бою стволов. Бойцов он не узнал — узнал автомобили. Представительский «ауди» и два джипа сопровождения. Опустил пистолет.
Старший группы охраны помахал бойцам «отбой», сам вошел через гараж в дом и поднялся к Гриневу.
— С вами все нормально?
— Да.
— Мы слышали выстрелы.
— Это был погребальный салют.
Старший пожал плечами. Достал мобильный. Нажал кнопку вызова. Передал аппарат Гриневу:
— С вами хотят поговорить.
— Олег Федорович?
