Боль мне совсем не мешает. В таких случаях ее нужно просто не замечать.
Мешает туман, ватный туман… Все слишком медленно…
Сталь наручников коснулась его напряженной шеи.
Все-таки он очень силен. А кто сказал, что я слабее?!
Еще немного, вот так… Удар… Он сумел упереться ногами! Но – поздно. Он в таком же «грогги», как и я… Галстук сейчас, словно ворот кимоно… На татами мне уже дали бы чистую победу удушающим…
Рывок – и его шея под моей левой рукой. Между деревянным подлокотником кресла и сталью наручников. Капкан. Наваливаюсь на его хребет всей тяжестью, отпускаю галстук и тяну голову вверх, ухватив двумя пальца-ми за надбровья.
Упираю подбородок в деревянную боковину кресла и всем телом падаю на свою левую руку. Рывком.
Хруст жесткий, нутряной, противный. Огромное тело напряглось, застыло, словно из камня, ноги вдруг быстро застучали носками в пол… Все.
Кончено.
Сижу без движения. Может, минуту, может – десять. Наконец удается расслабить мышцы, приподнять прикованную руку, столкнуть труп на пол.
Пистолет он оставил на столике, где брал бутылку. Ползу к нему раскорякой вместе с креслом. Ударом ноги сдвигаю столик, оружие падает на пол. Теперь дотянуться… Вот так.
Стреляю по металлической дужке.
Встаю. Искореженный «браслет» болтается на запястье. Кровь из переломанного носа продолжает струиться, да и наглотался я ее порядочно. Хуже – что заплывают глаза. Оба. Ну да шкура у меня привычная…
На полу, рядом с постелью, вижу бутылку «чинзано». То самое, что пил Сашка, когда мы разговаривали по телефону.
Сделал глоток, поперхнулся, меня начало рвать. Чем-то зеленым вперемешку с кровью. Сел обессиленно на пол, снова приложился к бутылке. Пил, пока не опустела. Поставил на пол и тупо уставился на нее. Очертания бутылки расплываются, словно в знойном пустынном мареве…
Тут я понял, что плачу. Вытирая слезы ладонями, рукавами… Я плачу.
Почему так все?.. Почему я не успел? Почему я – причина бед всех моих друзей?..
«Мне действительно непонятно, зачем ты это делаешь».
Слава Богу, что этого не нужно объяснять друзьям. Потому что они – такие же.
Все. Вставай. Действуй. Еще не вечер…
Поднимаю тело Сашки Регента, укладываю на постель, накрываю простыней.
Гашу экран компьютера. Без Сашки эта машина кусок металлолома.
И помочь мне разыскать Досье даже с помощью имеющихся данных – некому. А найти его нужно. Просто необходимо. Уж не знаю, как теперь со страной и миром в целом, а вот Круза я вытащить должен. Живым и невредимым. А там – видно будет.
Может, и со страной разберемся?..
Обыскиваю труп крепыша. Так, бумажник… Три именных кредитки. Баксы, рубли – сумма совсем скромненькая по сравнению с той, что в саквояже. Из оружия – больше ничего. И – никаких документов. Абсолютно.
Зато в кармане пиджака – часы «Ролекс». Платиновые, на браслете, каждый знак инкрустирован бриллиантиком, на цифре «двенадцать» – миниатюрная золотая коронка.
Переворачиваю: номер 000321.
И что это значит? В дополнение к имеющемуся? Крепыш не заговорит уже никогда. Видит Бог, я не сильно этим огорчен. Владелец часов – тоже. В мир иной он ушел тихо, по-английски. Не то что этот.
По-английски… По-английски… «Как любят говорить американцы – сегодня не твой день».
«На земле они показывают мое время, а в воздухе не мое».
Вопрос: где?
И Квартерон мне уже не помощник. И его умная машина тоже…
Думай.
А почему, собственно, не помощник… Что-то он говорил… Да!
«Рация на лампах или на полупроводниках?» – «Для тупых повторяю: на бронепоезде!»
НА БРОНЕПОЕЗДЕ!
Другими словами, люди Организации знают, где информация, но не могут ее оттуда взять. Не могут заняться подбором «ключа» или шифра-кода потому, что это место – охраняется! Постоянно! Круглосуточно! Неусыпно!
Причем в достаточно закрытом учреждении, куда людям Организации доступ хотя и есть, но возможность манипулирования с «замком» ограничена…
Что это может быть? Компьютер? Сейф?
Скорее – второе, если операция хранится на дискетах или чипах. Компьютер – штука заменяемая… Причем лицо или лица, в чьем ведении находится ящик с информацией, не знают, что она существует вообще или именно там находится.
Простор для фантазии огромный: это может быть и сейф в Министерстве обороны, и сейф со спецматериалами КГБ – ФСК на Лубянке, и сейфы-кейсы с шифрами, и даже ~ ящик, где хранится ядерный чемоданчик в кабинете Президента…
Вот только допустить, что последний не поинтересуется этими лишними, «левыми» закладками, я не могу…
Что еще?
А только одно. То, что рушит мои умные теоретические построения…
Тот, кто закладывал информацию, обязан был позаботиться о том, чтобы ее можно было легко изъять. Ему самому или доверенному человеку.
Похоже, тот, кто вез часы, и был этим доверенным человеком. То есть он не был полностью в курсе дела, но – был профессионал… Поняв, что его «пасут», он разыграл страх и доверил важнейшую информацию… Кристине, ставшей случайным секретоносителем.
Если информации нет в номере, значит – в словах… Блин! Замкнутый круг…
Снова пришел к тому, от чего уходил.
«В воздухе они показывают не мое время, а на земле – мое…» Что еще говорила Кристина Ковальская?..
«Он англичанин. Язык диктора лондонского радио». Я ответил, что он с таким же успехом мог быть и русским, но при этом профессионально имитировал англичанина.
Как произнесет англичанин именно эту фразу?
Ну конечно же!
«Для тупых повторяю: на бронепоезде!»
Для англичанина земля, где часы показывают его время, делится на две равные части: «Где Айленд» – остров, Англия, Великобритания и – «Тде КОНТИНЕНТ» – Европа, а в расширительном плане – любая другая земля, кроме Англии. В моем случае «Тде Континент» – не что иное, как банк «КОНТИНЕНТАЛЬ»!
Тогда 000321 – номер сейфа, все остальное, что у меня есть, – номерной код-шифр и буквенный код!
Спасибо, Сашка.
А сейчас – мне пора. Прости.
Глава 30
Качу в «вольво» по направлению к центру.
Какое-то время я потратил на приведение своего лица в «удобосмотрибельное» состояние. Удалось лишь частично. Ну да я – не гример Большого театра. Или – Малого.
Невзирая на все старания, меня задержал бы первый же постовой в метро. Как «лицо кавказской национальности», причем сильно побитое. До выяснения – не участвовал ли я в террористическом акте? А я как раз участвовал. И не в одном.
Правда, не превышая пределов необходимой обороны. Вот только подтвердить это некому.
