– Полагаете?
– Люди исчезнут. Совсем.
Палата у меня – почти царская. Харчи – стараниями Димы Крузенштерна и Али с Лекой. – боярские. Есть телевизор, видик… Правда, антенну не выдали, дабы не волновать больного политическими баталиями… Хотя – какие сейчас баталии…
Выборы отгремели, народец думский да иной – у морей нежится… До осени. Хотя – не все.
Ну, антенну-то я приспособил и блочок подстроил…
Нажимаю «пимпочку». Первый канал.
На фоне государственного флага – Сам.
– Уважаемые россияне…
Сдается мне, эту «картинку» я уже видел… Встряхиваю головой, сгоняя наваждение…
– …А чего? У нас все нормально… Астрахань – Новосибирск – Калуга – Анадырь…
Что бы они там ни говорили, а самые красивые девушки ни в каком не в Саратове, а у меня дома! Одна взрослая, другая – маленькая. А вообще-то – пора к морю!
…Кому-то нравится Кипр, а мне милее в Приморске…
Персики, огромные матовые помидоры, мускатный виноград, маленькие, но очень сладкие и сочные дыни…
Территория по-прежнему функционирует. Окончание «времени чудес» ознаменовалось и там – прежде всего строгостью отбора «контингента»… Хотя он пожиже, чем В достославные времена, куда пожиже – мир велик…
Теплый августовский вечер… Легкий, едва уловимый ветерок. Садится солнце, и небо засыпает, меняя цвета – от ярко-оранжевого до голубовато-синего, сиреневого, фиолетового… Недалеко от моей хижины – заброшенный раскоп…
Тщательно обработанные камни построек, остатки виноделен… Выше – следы пожарищ, разрушений, войны… Еще выше – снова город, но другой… И снова – пожарища… Люди рождались, радовались, воевали, любили, умирали… Меняются города, меняются языки, эпохи, цивилизации… И море ласкается о шершавый галечный берег, и солнце изливает тепло и свет на добрых и злых… И дни сменяются днями, и закаты дарят непостижимую красоту Совершенства… И красота беспредельна и бесконечна, и душа наполнена ею… И душа – бессмертна…
…Море… Немного вина… Закат…
Гулять по московским улочкам и переулкам где-нибудь в центре, ранним предвечерним – просто здорово… Город словно стряхивает с себя сутолоку дня, становится уютным и тихим, и Москва кажется в этот час такой, какой была когда-то – может быть, тридцать, может быть, сто, может быть, триста лет назад…
Старинные особнячки за чугунными оградами, храмы монастыри… Ну а что неон на каждом углу да словеса иностранные – мне порой кажется, Москва просто примеряет иноземную обнову, всматривается в свое отражение, словно кокетливая девица из боярского терема, собираясь на объявленную царем Петром модную «ассамблею», чтобы, вдоволь нарезвившись, дома скинуть кукольно-шутовской наряд «придворной красавицы», облачиться в просторный сарафан, засесть на-кухне с нянькою и девушками и слушать, слушать сказки… Про добрых молодцев и красных девиц, про богатыря Алешу и проказника Чурилу Пленковича…
А еще и мне, и Леке есть что вспомнить. Вот здесь, рядом с Историчкой, раньше была пивная под студенческим названием «Геродот», где и вкушал я ужины из двух кружек пива и пакета хрустящего картофеля, разбавляя беседы с коллегами по «цеху» мутным портвейном «Кавказ»… Чуть дальше – московский горком комсомола, плавно преобразованный в один из крупнейших банков и возглавляемый его бывшим работником… Дальше – Маросейка, бывшая Богдана Хмельницкого… На ней – подвальчик винный… Армянский переулок… А отсюда, чуть вниз, к Тверской… И – по бульвару, к Никитским…
…Машина мягко шуршит шинами по асфальту. Мужчина, сидящий в салоне лимузина, спокоен и сосредоточен. Машина проходит по Тверской, сворачивает на бульвар. Пассажир рассеянно смотрит в окно…
По бульвару идет девушка. На ней легкое платье, и цвет волос переменчив – то русые, то золотистые, то каштановые… Рядом с ней – крепкий молодой человек… Лека…
«Папа, не читай!»
«Что случилось?» – Мужчина привстал и погладил девочку по голове.
«Я боюсь».
«Со мной тоже боишься?»
«Нет. С тобой не боюсь. Но оно такое страшное»
«Чудище?»
«Да».
«Засни. Проснешься – и все будет хорошо».
«А чудище не схватит Элли?»
«Нет».
«Никогда?»
«Никогда».
Машина прошла мимо…
Мужчина зажег сигару, пыхнул, окутавшись невесомым голубоватым дымом. Дым попадал в глаза, на них заблестели слезы… Или – это просто в горле першит?..
Как хочется выйти из машины… Но… Еще не время. Долг. Тени существуют как раз для того, чтобы люди могли почувствовать тепло и свет солнца…
Лимузин с затемненными стеклами медленно прокатил мимо. Лека вдруг остановилась, замерла, глядя машине вслед…
– Дронов… Знаешь… Только ты не подумай, что я… У меня такое чувство, что папа жив… Оно и раньше у меня появлялось, а теперь мне кажется, я это знаю… Так бывает?
– Бывает.
– Тогда почему…
– Наверное, нужно просто подождать. Если кто-то не присутствует сейчас в твоей жизни, ведь это не значит, что он не присутствует совсем…
– Дронов, – глаза девушки стали как у маленького ребенка, собирающегося пожаловаться на несправедливость или просто заплакать от обиды, – но я ведь уже так долго ждала… Правда?..
– Да. Осталось чуть-чуть.
– Угу. Я подожду. Сколько нужно.
Самолет компании «Российские авиалинии» лихачески, с креном, разворачивается, резко набирает высоту. Я сижу в салоне первого класса и потягиваю шампанское вместо апельсинового сока, как и положено птице такого залета. Официально – эксперт банка «Континенталь» по «существенным вопросам», их и лечу решать…
А вообще… Странная штука эта жизнь… Люди бегут, как дрессированные лошадки, по замкнутому пространству арены, усыпанному золотистыми опилками…
Наверное, с огромной высоты этот пропитанный потом и кровью круг так похож на золотой дублон… И каждый из мирских властителей стремится увековечить на этом мнимом золоте именно свой профиль… И не жалеет для этого ни пота, ни крови, ни жизни… Чужой.
А люди продолжают метаться в кругу привычных понятий: секс, деньги, власть.
Каждый выбирает, как легче вскарабкаться на одну из трех названных вершин и с помощью ее заполучить остальное… Через секс – деньги и власть, через деньги – власть и секс… Власть доставляет все сразу, и люди карабкаются на мерцающий Олимп…
Трон окружен легендами, овеян славой ушедших правителей и тайной неисчислимых кровавых заговоров, ореолом могущества и терпения, блеска наслаждений и уединенного безумия… Это притягивает и страшит, возвеличивает и пугает… Толпы удачливых царедворцев и убиенных временщиков, избранные фамилии и любимцы фортуны, тайные нити интриг и отчаяние обреченного одиночества – все собрано в одном слове: престол.
