Лежа в постели, Дели некоторое время прислушивалась к голосам, доносящимся из гостиной. Потом, будто вспомнив о чем-то, она встала с постели и босая пошла по коридору. Как и следовало ожидать, у закрытой двери в гостиную она увидела неподвижно стоящую сухопарую фигуру.
– Это вы, Анни? Что вам здесь нужно?
– О, мисс Дельфия!.. Мне показалось, что мэм позвонила. Я хотела войти, вот чесслово!
Ее выпуклые глаза блестели в пробивавшемся из-под двери свете лампы. Из гостиной слышались голоса:
– Ты хочешь вогнать меня в могилу, сын? – это сказала Эстер.
– Не надо, мать! Ты еще меня переживешь, что вовсе не исключено.
Дели повернулась к служанке:
– Я уверена, Анни, что они не звонили. Если вы уже собрали со стола, можете идти спать!
Она проследила, как горничная вышла из коридора. Затем девочка постучала и, выждав немного, отворила дверь в гостиную. Глазам ее предстала типичная семейная сцена: Эстер лежала на кушетке с намоченным платком на лбу; Чарльз повернулся спиной к огню, заложив руки за спину; лицо его было непреклонно; Адам стоял позади стула, судорожно вцепившись в его спинку.
Дели ощутила потребность выступить в защиту Адама. Ей хотелось сказать: «Он любил ее, ему было тяжело расставаться с ней, и он выпил, чтобы забыть свое горе». Но как они воспримут эту новую провинность? Их сын влюблен в гувернантку?! Вместо этого она сказала:
– Адам хотел истратить дядины деньги на шоколад, но я отказалась. Я неважно себя чувствовала и решила немного вздремнуть на берегу реки. Я сама хотела остаться там.
– Не надо покрывать его, Дели, ему нет оправдания. Напиться в семнадцать лет. Это он виноват в том, что мы задержались, ехали в темноте, твоя тетя беспокоилась…
Эстер всхлипнула при этих словах – ей было очень жаль себя. И прежде, чем покинуть гостиную, Дели увидела благодарные глаза брата.
Анни в коридоре не было. Заперев черный вход, Дели снова легла в постель, боязливо прислушиваясь к разгневанным голосам. Что если дядя вздумает наказать сына розгами? Позволит ли Адам так с ним поступить? Чарльз редко повышал голос до крика, это был плохой знак.
Послышался шум потасовки и дверь гостиной распахнулась. Дели вскочила с кровати и выглянула в коридор.
– Это решает дело! – вскричал Адам, едва владея собой. – Я не хочу больше оставаться в доме, где меня считают мальчишкой! Я вам еще докажу, на что я способен!
Дели успела разглядеть его взлохмаченные волосы и белое от гнева лицо. Не замечая ее, Адам рывком открыл дверь своей спальни, расположенной напротив комнаты Дели, и с силой захлопнул ее за собой.
– Вот видишь! – донесся укоризненный голос Эстер.
– Подумаешь! Самонадеянный молокосос! Вечно ему надо накручивать себя. Ничего, переживет!
Дверь передней комнаты со стуком закрылась, и наступила тишина.
16
Прошла неделя. Ночью Дели разбудил стук в дверь, и она увидела колеблющееся пламя свечи, а вслед за тем на пороге показался Адам в твидовом костюме и шляпе. Она села, моргая спросонок и протирая глаза.
– Адам, ты почему не спишь?
– Тсс! Скоро уже утро… Я съезжаю с квартиры, малышка.
– Как ты сказал?!
– Я ухожу из дома. Прямо сейчас. – Он присел на край кровати и поднял свечу, чтобы лучше видеть произведенный эффект. Широко открытый рот и распахнутые глаза девочки, по-видимому, удовлетворили его тщеславие. На щеках Адама появился румянец, глаза заблестели.
Дели откинула со лба спутанные волосы, мешавшие ей видеть.
– Но… как? Куда?
– Я возьму лодку и спущусь вниз по реке, а за завтраком ты скажешь отцу, где он может ее найти. К утру я буду уже в Эчуке.
– А потом ты сядешь на поезд?
– Не-ет! – Он сказал это чуть смущенно, будто сожалея, что не может объявить конечной целью своего путешествия Мельбурн, а лучше край света. – Пока только Эчука. Я устроился там на работу.
– Правда, Адам? Я тоже хочу с тобой! Мне тебя будет очень недоставать. Что ты собираешься делать?
– Я буду младшим репортером в газете «Риверайн Геральд». Помнишь тот день, когда я опоздал в парк? Я встречался тогда с ее редактором. Пришлось принять пару рюмок сначала – для храбрости, а потом – чтобы отпраздновать удачу. Просто чудо, что редактор не почуял запаха алкоголя – он, говорят, строг на этот счет. Его зовут Ангус Макфи.
– Но почему ты не сказал родителям?
– Они помешали бы мне. Матушка хочет привязать меня к своей юбке, а отец не прочь сделать из меня мальчика на побегушках. Когда же они убедятся, что я, действительно, получил хорошее место и увидят заработанные мною деньги, они смирятся.
– А где ты будешь жить?
