– Сниму комнату в городе. Это обойдется недешево, и у меня будет оставаться не так уж много от жалованья.
– Тетя Эстер очень расстроится.
– Что делать! Но я смогу иногда приезжать на выходные. Чу! Пароход! Мы можем посигналить ему, и он возьмет меня на борт. Пойдем, помоги мне!
Торопливо накинув на себя халат и сунув ноги в туфли, Дели выбежала вслед за ним. Он нес саквояж и мощный фонарь, чтобы сигналить пароходу. Ей он сунул в руки связку книг.
Пафф-пафф-пафф! – двигатели работали быстро и ровно: им не приходилось преодолевать сопротивление встречного течения. Адам утверждал, что двигатели на пароходах, идущих вниз по реке, выговаривают имя Макинтоша, владельца первой лесопилки.
Они не успели добежать до реки, когда деревья на берегу вспыхнули в лучах прожекторов и быстро погрузились в кромешный мрак. Они опоздали!
– Я могу взять лодку в конце концов, – сказал Адам.
– Только будь осторожен: в темноте на тебя может наскочить какое-нибудь судно.
Адам бросил саквояж в лодку, взял у Дели книги и отдал ей фонарь.
– Лучше оставь его себе! – запротестовала она.
– Со мной все будет в полном порядке, Дел. До встречи! – Он сжал на прощание ее локоть. Течение сразу подхватило легкое суденышко, и ему оставалось только направлять его веслами.
Дели оглянулась на темный молчаливый дом. Луны не было, но в просветах меж тучами виднелись звезды, которые помогли ей различить на светлой поверхности реки темное пятнышко лодки, увлекаемой течением.
Бегущий в полной тишине стремительный поток, склонившиеся над ним деревья, полускрытый вуалью облаков таинственный небосвод – все порождало предчувствие несчастья. Когда лодка скрылась за изгибом реки, Дели вдруг подумала, что больше никогда не увидит Адама, и сердце в ней сжалось от страха.
Наутро, обнаружив нетронутую постель сына и прочитав оставленную им записку, Эстер впала в истерику и вынуждена была прибегнуть к флакончику с серебряной пробкой, где хранилась успокаивающая нервы нюхательная соль. Она требовала, чтобы Чарльз немедленно ехал в Эчуку и привез сына домой, если, конечно, тот не утонул ночью в реке.
Однако Чарльз проявил неожиданную твердость. Он отвечал, что рад за Адама, сумевшего найти себя в эти трудные времена. Материальная независимость послужит ему на пользу. Исчерпав свои самые сильные аргументы, Эстер сдалась при условии, что муж отправится в город на следующий день, чтобы посмотреть, как устроился сын с жильем, и договориться насчет стирки белья.
– Я не в силах ехать сама – жаловалась она. – Придется тебе, Филадельфия, поехать вместо меня. В эти холода у меня снова прострелило поясницу. Подумать только – сын ушел, не сказав мне ничего!
На этот раз они ехали кружным путем – через дюны. Дели напряженно всматривалась в пустынную дорогу, боясь увидеть в ней встречного гонца с известием о смерти Адама. Однако они добрались до города, не повстречав никого, кроме пастуха со стадом овец.
Они отыскали здание, на окнах которого было выведено золотыми буквами: «Риверайн Геральд». Дели робко вошла туда вслед за дядей Чарльзом. После недолгого ожидания в передней их впустили в небольшую комнату, где под часами с маятником сидел бородатый редактор. Пол комнаты был завален рулонами газетной бумаги.
Светло-голубые глаза мужчины зажглись доброжелательным интересом. Он извлек трубку из глубин необъятной пегой бороды и спросил с заметным шотландским акцентом:
– Чем могу слюжить?
– Я ищу сына, его зовут Адам Джемиесон, – сказав это, Чарльз окинул взглядом комнату, посмотрел на часы и снова уставился на редактора. Получилось так, как будто он искал Адама в этом кабинете. – Видите ли, он уехал из дома, не посоветовавшись с родителями.
– Вы господин Джемиесон? А эта прелестная девошька – его сестра?
– Это его кузина, мисс Филадельфия Гордон.
– О, какое большое имя для маленькой девошьки. Адам! – крикнул он неожиданно громко так, что Дели даже вздрогнула. Вместо «Адам» у него получалось «А'тм».
На пороге возникла фигура в перепачканном краской кожаном фартуке. Адам изо всех сил старался сохранить гордый и независимый вид, однако это ему плохо удавалось. Лоб его был в чернилах, густая прядь золотистых волос упала на глаза, – он был похож на беспомощного подростка.
– Адам, мой мальчик! Почему ви не сказали, что отец не давал согласия?
– Я не спрашивал его согласия, потому что не хотел рисковать. Мое желание противоречило его воле. – Произнося эти вызывающие слова, Адам искоса взглянул на отца.
– Почему же ты не поговорил со мной, сын? Я только рад, что ты нашел себе дело по душе. Фермер из тебя не получится, это ясно. Но ты утверждал, что тебя взяли репортером… – с этими словами Чарльз указал на его грязный фартук.
Адам весь вспыхнул.
– Так оно и есть! Но пока я учусь.
– О, да! Надо изучать все операции, надо делать набор, печать. Ваш сын будет короший репортер.
Адам обрел прежнюю самоуверенность.
– Можно показать им печатный станок, сэр? – спросил он.
