Раздосадованная ее вмешательством в их разговор тет-а-тет, Бесси внезапно указала вверх на стаю пролетающих над их головами пеликанов, после чего беззастенчиво втиснулась между Адамом и Дели, предоставив последней сомнительную привилегию любоваться своей пухлой спиной.
Когда пароход пристал к берегу, чуть ниже фермы, к нему спустилась Анни с банкой варенья, присланной миссис в подарок капитану. Дели взяла свои вещи и приготовилась идти к дому, но Адам отобрал у нее чемодан со словами:
– Куда ты так спешишь, маленькая?
– Я не маленькая и я вовсе не спешу, – вспылила она. Дели чувствовала себя глубоко несчастной: выходной день не сулил ей ничего хорошего.
Тетя Эстер приветствовала гостью с преувеличенной любезностью; Бесси пустила в ход все свои хорошо продуманные чары с желанием понравиться матери Адама, и они отлично поладили. Было устроено торжественное чаепитие, после чего все отправились на прогулку по цветущему весеннему саду. Дели, считая себя лишней, извинилась и ушла в дом. Она хотела найти дядю Чарльза и спросить его о тех пятидесяти фунтах. На ходу она сорвала несколько цветков красной герани и перед обедом натерла соком лепестков свои бледные щеки, чтобы они хоть немного были похожи на цветущие щеки Бесси. Ей пришлось долго убеждать дядю Чарльза, что колесный пароход, или, по меньшей мере, его часть представляет собой выгодное помещение ее капитала. Пароходы то и дело тонут, возражал он, на них часто случаются пожары. Однако в конце концов он уступил, и когда Дели вошла в столовую, щеки ее были красны не столько от цветочного сока, сколько от обуревавших ее чувств.
Эстер недовольно глянула на пылающее лицо племянницы. Румянец щек выгодно оттенял цвет глаз и белизну чистого лба, обрамленного темными волосами.
– Что это ты так раскраснелась нынче, Филадельфия? – спросила тетя.
Дели уставилась в свою тарелку. Чарльз поспешил ей на выручку:
– Представь, я тоже заметил, что поездка пошла девочке на пользу. Мы можем посылать ее к вам чаще, мисс Григс, если тамошний воздух способствует такому здоровому цвету лица, как ваш.
Чарльз был в ударе. В его серых глазах бегали веселые чертики. Жена заметила это, но предпочла не брать в голову: мисс Григс не обратит ни малейшего внимания на старомодную галантность мужа, когда рядом Адам. Ее сын так красив, так уверен в себе, и вместе с тем в рисунке его губ есть что-то детски трогательное, – все это исключительно располагает к нему женщин, порождая в них чувства, похожие на материнские.
После обеда они весело провели время, развлекаясь шарадами. Потом Бесси довольно-таки неплохо сыграла два пассажа на пианино, тогда как Адам переворачивал ей ноты.
Чарльз, наделенный приятным тенором, недурно спел под собственный аккомпанемент «Вниз по лебединой реке».
Дели украдкой наблюдала за Адамом и Бесси, которые склонились над семейным альбомом, почти соприкасаясь головами. Бесси переоделась в свободное домашнее платье из белого шелка с бесчисленными рюшами и оборками, ее гладкие золотые волосы блестели в свете лампы. За ужином она заявила, что «ест как птичка», но тем не менее исправно налегала на аппетитную закуску. Мужчины наперебой ухаживали за ней. Дели не ела почти ничего.
Она была рада, что ей не придется делить свою комнату с гостьей, которую готова была возненавидеть ото всей души.
На следующий день погода была такая восхитительная, что было бы просто преступлением сидеть в четырех стенах. Солнце припекало по-весеннему, в ветвях цветущих яблонь жужжали пчелы, небо было ярко-голубым, точно огромный нежный цветок. В воздухе висела легкая прозрачная дымка; казалось, солнечный свет материализовался в виде легкой золотой пыльцы, осыпавшей все вокруг. Даже всегда мрачные эвкалипты стояли, окутанные ореолом из тоненьких красно-желтых листочков, в результате чего их кроны казались мягкими и пышными, точно облака.
После завтрака и утренней молитвы молодежь направилась к конюшне. На заднем дворе трава уже начала желтеть, словно сбрызнутая раствором охры. Бесси шла позади всех, с опаской глядя под ноги – она боялась змей.
Барни отлично знал, что день сегодня воскресный, и поймать его было не так-то просто. Чарльз заявил, что свою кобылу по кличке «Искра» он может доверить только Дели. Адаму пришлось согласиться на Барни; для Бесси он оседлал спокойного Лео.
– Мне не нравится, как он смотрит, – сказала Бесси. – Вон как скосил глаза…
– Да он смирен, как ягненок! – Адам потрепал Лео по холке. – Подсадить вас?
Она смотрела на него широко открытыми глазами и молчала.
– Вы умеете ездить? Только честно!
– О, да! Я ездила верхом много раз.
Игнорируя протянутые ей поводья, она вцепилась в лошадиную гриву и вдела ногу в стремя. Адам подставил руку под другую ногу и подсадил ее в седло. Лео стоял, не шелохнувшись.
Дели уже скакала вокруг двора на Искре; темные волосы девушки упали на спину – ей было некогда возиться с еще не вполне освоенными шпильками.
– Как славно! – кричала она, сияя от удовольствия. – Никакого сравнения с Лео.
Джеки открыл им ворота, и они выехали на овечий выгул. Овцы шарахнулись от них сплошной светло- бурой массой. Спешившись, Адам заметил, что наружные ворота прикручены проволокой, на них нет ни одной навески. Отец собирался починить их еще к прошлому сезону. Провисшая проволока еле держалась, и это было чревато большими неприятностями: овцы, не находя достаточно корма на подсохшем выгуле, могли забраться на участок, засеянный сочной люцерной, что наверняка кончилось бы для них плачевно. Там и сям виднелись норки диких кроликов. Хозяйство было явно запущено.
На красные песчаные холмы, украшенные по гребню хохолками из темных муррейских сосен, всадники поднялись одной группой. Бесси, по-видимому, хотела ехать шагом, однако Лео, видя, что другие лошади далеко опередили его, перешел на тряскую рысь. Бесси едва держалась в седле.
