Когда они подошли к борту, Брентон вдруг наклонился и стал что-то делать с трапом. Потом он вытянул его наверх и бросил на палубу.
– Теперь мы на острове, а кругом – вода, – сказал он и поднял ее на руки.
9
Когда на другой день Дели вошла в студию и бросила короткое «Доброе утро», господин Гамильтон посмотрел на нее испытующе. Она взглянула на себя в маленькое зеркальце, чтобы узнать, изменилось ли что-нибудь в ее лице, стало ли его выражение более мудрым и зрелым. Прошлой ночью она испытала странное ощущение, будто ее захватила примитивная, безжалостная сила, безликая, неотвратимая. Ее тело было лишь орудием этой слепой силы. Должно быть, это отразилось и на лице…
– Что это с вами сегодня? – пробормотал господин Гамильтон. – Вы чертовски похорошели.
«Я влюблена, – чуть не сказала она. – Я люблю и любима, я буду любить всегда!» Однако она сдержала себя.
– Не знаю… Сегодня такое прелестное утро!
– Разве? По мне так холодновато.
– О нет! Погода чудесная!
Он подвинул кушетку ближе к итальянской балюстраде.
– Сегодня придет мисс Григс, как вы помните. Поставьте, пожалуйста, сюда цветы. Я хочу сделать с нее хороший портрет, он может принести нам кучу заказов.
Сейчас, придет Бесси! Смешно вспомнить, как она, Дели, ревновала ее к Адаму, когда он переехал в город. Бесси Григс с ее смазливым личиком, свободным обращением и неограниченными возможностями в выборе туалетов. Подруги ее любят, молодые люди гоняются за ней, она не отказывает себе ни в чем. В это утро Дели вдруг ощутила, что ей нет никакого дела до успехов Бесси.
Руки Дели работали механически, а услужливая память то и дело вызывала в ней физическое ощущение ласк Брентона, и это заставляло ее сердце биться чаще. Она была во власти этих воспоминаний, когда отворилась дверь и в студию вошла Бесси Григс. Она была одета в шикарный костюм, отделанный мехом, над маленькой шляпкой развевался целый веер из перьев; золотистые волосы были гладко зачесаны назад, губы и щеки алели, как в раннем детстве.
Позади нее шла высокая апатичного вида девушка с черными волосами и удлиненными темными глазами, одетая с тем небрежным изяществом, которое заставляло думать о Мельбурне. Дели не без труда отвела от нее взгляд и сделала вид, что смотрит в книгу заказов.
– Привет, Дели! Ты всегда приходишь так рано? – весело воскликнула Бесси. – А мы еле-еле поднялись, чтобы успеть к назначенному времени. – Она обернулась к своей спутнице. – Знаешь, Неста, Дели сама зарабатывает себе на жизнь, правда, здорово? – Ее восхитительные белые зубы блеснули в улыбке, но голубые, точно китайский фарфор, глаза оставались спокойными.
Не отвечая ей, девушка внимательно взглянула на Дели.
– Бесси не представила нас. Меня зовут Неста Моттерам.
Голос у нее был глубокий, с теплыми интонациями, он сразу расположил Дели к ее владелице.
– Доброе утро! Меня зовут Филадельфия Гордон.
– Какое необычное имя! Вас назвали так в честь города? Или, может быть, судна?
– Разумеется, в честь города. Мой отец мечтал побывать там. Существует и судно, названное в мою честь.
– Ну уж и судно! – съязвила Бесси, раздосадованная тем, что разговор идет помимо ее участия. – Допотопный колесный пароход.
– Как славно! Я очень люблю такие суда. Можно мне взглянуть на него?
– Он сейчас в гавани. Мы можем пойти туда в мой обеденный перерыв, – предложила Дели, сама удивляясь своему внезапному побуждению.
– А я собиралась устроить ленч втроем, – с досадой сказала Бесси. Она сердито отошла от них и приняла эффектную позу перед камерой, почти мгновенно сменив обиженное выражение лица на лучезарную улыбку.
– Идемте, я покажу вам свою рабочую комнату, – Дели взглянула из-под длинных ресниц на стройную фигуру посетительницы, затянутую в шоколадно-белый костюм из шерстяной шотландки, отделанный коричневым бархатом. На голове у нее был коричневый ток, очень подходивший к темно-карим удлиненным, точно у египтянки, глазам. Дели была очарована ею. Она ввела гостью в свою комнатку в задней части ателье. Неста шла ленивой скучающей походкой, однако ее быстрые темные глаза мгновенно все замечали.
– Что это такое? – спросила она, вытаскивая написанный маслом вид Эчуки, стоявший между столом и стеной. – Это вы сами нарисовали?
– Да. По профессии я художница, а здесь работаю из-за денег.
– М-да! – уловив в ее голосе одобрительную интонацию, Дели покраснела от удовольствия.
– Я собираюсь продолжить свое обучение в Мельбурне.
– Вам обязательно надо это сделать. Надеюсь, я еще буду там.
– А я думала, что вы живете в Мельбурне постоянно.
– Я там живу, но в конце августа уеду за границу.
– О! Как я вам завидую. Франция, Италия… Флоренция… Лувр… Уффици, Питти…
– Я собиралась писать путевые заметки. Литература – моя слабость, но у меня не хватает воображения,
