сделать Древнюю Японию более привлекательной для торговых партнеров. И мы с вами оба знаем из истории, что произошло когда Древняя Япония стала ведущей мировой державой. Демократия всегда была наваждением, которым были одержимы в основном масонские правители Древней Европы и Древней Америки. Могу вас заверить, что ни Ямато, ни Древняя Япония никогда всерьез ее не рассматривали.
«Да, — подумал он. — Насчет этого она права. И историю всегда пишут победители. Именно поэтому так трудно понять этих людей. Уникальными их сделала именно их история. Они даже отдаленно не напоминают китайцев, и образ их мышления совершенно не похож на наш. Наши религии и наши законы, наши правительства и наши боги, наши традиции и наши идеалы — все это совершенно различно».
— Но в конце концов все люди одинаковы, — догадываясь о чем он думает, сказала она. — Вы ведь так считаете?
— Даже не знаю. — Он задумчиво разглядывал ее. — Если вы имеете в виду, что мы одинаково страдаем от боли, я согласен. Если вы хотите сказать, что все мы одинаково способны радоваться, грустить, испытывать экстаз или горе или восторг или мучаться, или наслаждаться душевным покоем, то я снова согласен. Если вы хотите сказать, что мы все стремимся или стараемся избегать одного и того же, я и тут согласен. Но если вы подразумеваете, что мы одинаково мыслим — ваши соотечественники и мои, то вынужден с вами решительно не согласиться.
— Вот как! Вы что, мысли читаете?
— Я просто констатирую это, исходя из вашего поведения.
— Не забывайте, что ваше поведение тоже может рассказать о многом. — Она наклонила голову. — Например по движениям ваших рук я вижу: вы из тех людей, которым очень трудно примирить в душе то, что им казалось верным поскольку их так учили, с тем, что они считают верным на основании собственного жизненного опыта. Я права? Должно быть это проблема всех американцев.
Он слегка улыбнулся.
— Могу сказать только одно: будь вы американкой, вы бы просто не задали такого вопроса.
«Но дело не только в этом, — думал он, уколотый ее словами. — Мы — представители культуры похожей на дуб — сильной, с крепким стволом и, тем не менее, еще и с множеством отходящих в самые разные стороны ветвей, а на самом кончике каждой такой веточки листик — отдельный человек, совершенно уникальный и самостоятельный. В то время как японская цивилизация подобна бамбуку с необычайно сильным единственным стволом, к сожалению растущем только в одном направлении. Его свойства складываются только из того, что все волокна тесно переплетены между собой. Я понял это только когда попал на Эдо. А еще я начал понимать, что в середине всего этого — пустота, сохраняется лишь внешняя сторона явления. Они находятся в закате своей славы, полый ствол обречен упасть — или быть срубленным. Мой отец всегда был в этом уверен, просто раньше я никак не мог понять, что он имеет в виду. Я не понимал как такой явно могучий и крепкий ствол да еще так глубоко ушедший корнями в почву Ямато может быть таким хрупким. Он же продолжал утверждать, что это именно так, и был совершенно прав. Теперь я это понимаю.
Эллис Стрейкер много раз предупреждал МеТраКор, что Ямато приходит в упадок. Он называл это естественным процессом, которому подвержены все империи. «Сынок, тебе следует помнить, что любое живое существо со временем теряет волю к жизни, независимо от того, кто оно или что оно. И со мной когда-нибудь случится то же самое! И с тобой! Именно поэтому нужно брать все что можно от дня сегодняшнего! Дерзай пока ты на это способен!»
А империи?
«Империи подобны людям, которые их создают. Они стареют, увядают и становятся слишком слабы, чтобы защитить себя. Поэтому сам увидишь, что каньцы начнут находить этот сектор Ямато все более и более привлекательным».
Пока Хайден Стрейкер вспоминал слова своего отца, на уже коричневеющие яблоки в стоящем возле него блюде начали слетаться большущие осы в черно-лимонную полосочку. Их похожие на запятые брюшки трепетали на игольно-тонких талиях, а золотистые глаза поблескивали на солнце. Наевшись, они то и дело улетали в свои гнезда в заброшенном синтоистском храме.
По словам Эллиса получалось, что трещины начали появляться еще сорок лет назад, когда отец Муцухито передал императорский трон своему сыну, но еще задолго до того империя самураев начала умирать — изнутри.
«Теперь любому это видно, — подумал он, задумчиво глядя на роскошь раскинувшегося вдали дворца сёгуна. — Несмотря на все это внешнее изобилие, их промышленная мощь уже далеко не та, что раньше, четыре квадранта Ямато откололись, а Кюсю, Сикоку, Хонсю и Хоккайдо практически являются независимыми уделами. Их колониальные владения в Нейтральной Зоне были освобождены с помощью американцев, Приграничные Государства, расположенные вдоль плоскости Трехсот Тридцатого градуса, тоже постепенно выходят из-под контроля Эдо. Что еще? Если верить слухам, готовятся новые вторжения из Санаду и Хайнани цель которых — смести ослабевшую администрацию Ямато. И вопрос времени когда весь сектор придет в состояние полного хаоса. Я так много узнаю здесь, так много, что начинаю наконец понимать идеи своего отца, да и смысл политики Хидеки Рюдзи».
После разгрома японской армии у Каноя-Сити Хайдена будто снизошло прозрение — он вдруг понял как действовать дальше. В первые в жизни он почувствовал, что в состоянии оседлать события и направить их в нужную ему сторону. «Первым делом нужно определить цель, — думал он. — Вроде бы это и очевидно, но, если у тебя нет цели, тебе никогда не найти пси. А ведь мне так и не удалось понять, почему я не осознавал этого раньше».
Став свидетелем поражения самураев, он сразу понял, что должен добиться помощи от властей более высоких чем даймё Осуми и уже с их помощью вынудить Ю Сюйеня оставить Каноя-Сити. Вернувшись в Мияконодзё, он испросил у даймё дозволения лично передать свое прошение об оказании помощи сёгуну — носителю Государственного Меча империи.
Сначала Хидеки Рюдзи, не желая давать Сакуме Хиденаге удобного повода прислать флот в систему Осуми, ему отказал. Но, немного позже, он понимая, что каньцев просто необходимо одернуть, и чем скорее тем лучше, все же решил отправить посольство на Эдо, поскольку теперь справиться с каньцами было возможно лишь с помощью сил Сакумы Хиденаги.
Как только нашелся подходящий предлог, Хидеки Рюдзи отправил Синго, госпожу Исако и Ясуко и их свиты, состоящие из женщин, слуг и стражи, с официальным посольством на Эдо. Формальным поводом послужило все ухудшающееся здоровье Муцухито, императора, восседающего на Киото: Синго должен был проконсультироваться с администрацией сёгуна по поводу того, какие приготовления необходимы на случай безвременной кончины императора. На самом же деле, конечно, причина была совершенно иной. Только перед самым отбытием посольства, после долгих раздумий и по причинам, которых Хайден так до сих пор и не в состоянии был понять, Хидеки Рюдзи разрешил и ему отправиться в путешествие.
Они находились на Эдо уже несколько месяцев. Непростые переговоры тянулись и тянулись и вот два дня назад Хонда Юкио небрежно сообщил ему, что сорокалетнее правление Бога Солнца, Его Императорского Величества Муцухито закончилось, причем уже некоторое время назад.
Его сын и преемник престола, новый император до сих пор не предпринимал никаких шагов к тому, чтобы подтвердить право Сакумы Хиденаги занимать пост сёгуна. Причины тому были чисто политическими: Сакума Хиденага был очень стар и нездоров. В его тени уже маячили два потенциальных наследника, жаждущих занять место сёгуна. Любое, даже самое незначительное предпочтение выказанное сейчас, могло со временем вызвать самые непредсказуемые последствия, и промедление с утверждением Сакумы Хиденаги в качестве сёгуна было явным признаком того, что новому императору требовался новый генералиссимус. Казалось, он был вполне готов выбрать того из кандидатов, который сумел бы доказать свое превосходство над остальными.
Одним из претендентов на этот высокий пост являлся Хонда Юкио. Он был гораздо умнее, чем старался казаться окружающим, и, возможно, его слова были знаком, что события начинают ускорять свой ход и что дипломатический паралич наконец подошел к концу. Возможно.
Хайден снова вспомнил китайские электромеханические часы и у него вдруг зародились смутные опасения. Эта старинная безделушка явно имела какое-то значение. Хонда Юкио принимает подарки от каньцев. И ведь остается нерешенной проблема амигдалы — как быть с ней? Впрочем, может быть она уже исчерпала свою полезность? Со времени разгрома в Каноя-Сити о ней просто не было смысла думать…
