определенную часть года она будет проживать в «Кингз гифте».
Ничего об этом Питер Дзандас не должен был знать. Ведь как ни крути, все же он был радикалом.
— Еще по бокалу Маргариты? — спросила она свою тетку.
— Нет, если на ленч будет вино.
— Будет.
— Тогда лучше не надо. Мне еще преодолевать мост через Золотые Ворота, когда буду возвращаться в Сан-Франциско.
Во время ленча Тони восторженно прогудела:
— Бог мой, вот это семга! Мой шеф непременно должен брать у тебя уроки. А твой дружок знает, кто ты и что ты?
— Нет, а потому веди себя соответственно. Он знает, что у меня есть кое-какие деньги, но сколько именно, понятия не имеет. Богатеньких он не жалует из-за их отношения к искусству. Питер рассматривает всех и вся только в этом свете.
— Надо же, а у меня его вообще нет.
— Нормально. Ему, правда, станет тебя очень жаль и он постарается показать, как много ты теряешь в жизни.
— Ты боишься его потерять и потому не хочешь, чтобы он все знал о тебе?
— Не думаю, что он, возмущенный до глубины души, тут же сбежит от меня, — честно призналась Роз. — Но его это разочарует. А мне бы хотелось избежать последнего.
— А ведь совсем недавно ты критиковала мать за то, что она во что бы то ни стало старается сохранить в семье мир.
— Я это делаю не для того, чтобы сохранить мир между нами. V нас бывают такие ссоры, что только пыль стоит столбом. Я это делаю, чтобы сохранить Питера.
— Значит, ты в нем не уверена.
— Во всяком случае, не настолько, насколько он во мне.
— А, значит, один из тех, — сказала Тони, ставя на место недостающий штрих.
— Объясни, что ты имеешь в виду под «одним из тех».
— Человека, который уверен, что женщина никогда не подведет его, с которым она носится как с писаной торбой, а он, знай себе, сидит да поплевывает. И ему вовсе не надо выглядеть, как Пол Ньюмен.
— Он им и не выглядит, — со смехом заверила ее Роз, — а в остальном ты точно обрисовала его портрет.
— И тем не менее, из всей массы он выбрал именно тебя.
Тони заметила, как румянец залил щеки ее племянницы. Значит, она точно втюрилась в него по уши, пришло ей в голову. Своим замечанием она имела в виду невысказанный вопрос: «Интересно, а почему он выбрал именно тебя?» Прежняя Роз мгновенно бы взъерепенилась от такого предположения. Нынешняя же приняла это за чистую монету, за комплимент. Любовь зла, подумала Тони, даже Роз не пощадила…
— Как она там и что он из себя представляет? — чуть позже спросила Ливи у сестры, сидя в ее номере люкс в гостинице «Стэнфорд корт». В голосе ее звучало беспокойство, и это не было наигранным чувством. Свою старшую дочь она не видела уже три года и, помимо докладов Джеймза, с помощью которого узнавала о каком-то положении дел, она решила использовать сестру. Ей необходимо было убедиться в том, что Роз пребывала в добром здравии, что ей было хорошо, даже весело, чтобы хоть таким путем искупить перед ней свою вину, так как она все же очень любила своих детей и волновалась за них, вовремя не получая исчерпывающих сообщений об их состоянии от людей, которые были наняты присматривать за ними.
Узнав, что Тони едет в Сан-Франциско, она попросила ее обязательно заехать к Роз, хотя Тони и сама намеревалась сделать это.
— Господи, Ливи, она же моя племянница, к тому же любимая. Конечно, я заеду к ней. А почему бы тебе не поехать со мной?
Ливи тотчас спасовала.
— О нет, Роз четко дала понять, что у нее нет ничего общего ни со мной, ни с миром, в котором я живу. Я не желаю явиться непрошеным гостем туда, где меня не хотят видеть.
— А тебе никогда не приходило в голову, что именно твой приезд был бы ей нужен больше всего?
— Сомневаюсь. Она едва дождалась момента, чтобы сбежать от меня.
Теперь, повидав Роз, Тони не собиралась открыть ей истинную причину того, почему дочь столь поспешно покинула отчий дом. Так будет вернее: навозную кучу лучше не ворошить… но она с радостью сообщила сестре о мужчине, который сумел захватить ум и сердце Розалинды.
— Он — само обаяние… как и все они там, в Вене. Умен, говорит как по писаному и с таким странным акцентом, который обволакивает тебя, как густой крем, но слушаешь его как завороженная с первых же слов. Самоуверен, обо всем имеет собственные суждения и не стесняется высказывать их вслух.
— Он красив?
— Нет. Он выглядит тем, кем является: интеллигентом, причем интеллигентом европейского пошиба. Родом он из Вены.
— Как думаешь, он охотник за приданым? Ведь он уже не так молод…
— Он даже понятия не имеет, что Розалинда из рода Рэндольфов.
Ливи успокоенно кивнула.
— Значит, она довольна. — В голосе ее звучала печаль.
— Вне всяких сомнений. Не без бурных междусобойчиков, как сказал бы Джеймз. Но она ко всему этому относится… легко, без надрыва.
— Обо мне спрашивала?
— Да.
Ливи кивнула, но уголки ее большого рта печально опустились, как бы говоря: «Могу себе представить, как она это сделала. Будто спрашивала об общих знакомых».
— Ну что ж, — вздохнула она, мужественно улыбнувшись, — главное, что она довольна…
Одним ранним утром девять месяцев спустя Роз, раздвинув занавески, обнаружила, что за окнами стоит густой туман, в котором едва маячат башни моста через пролив Золотые Ворота.
— Ну и денек выдался сегодня, — сказала она своему любовнику, пившему первую чашку черного как смоль кофе по-венски.
— Погода меня не волнует, большую часть времени я все равно проведу в помещении, — отмахнулся Питер.
— Ты мне дашь знать, как у тебя все получится? — спросила Роз.
— Естественно, но я заранее знаю, что все будет хорошо. У меня такое чувство, что они мертвой хваткой вцепятся в книгу из боязни, что кто-то другой может их опередить.
— Надеюсь, дорогой, очень надеюсь…
Питер написал книгу об австрийских художниках, куда включил и своего любимца Климта, и торговался сейчас с издателем из Нью-Йорка, который, находясь по делам в Сан-Франциско, пригласил его в свой офис, чтобы обсудить возможность выхода его книги в течение следующего года. Множество цветных иллюстраций делало ее издание весьма дорогостоящим предприятием, а так как Питер был дьявольски щепетилен в вопросах представления искусства, разговор обещал быть весьма напряженным.
— Постарайся сдержать себя, — напутствовала его Роз. — Помни, что у него на руках все карты. В твоих интересах, чтобы он купил у тебя право на издание твоей книги и выпустил ее так, как тебе этого хочется. Поэтому будь с ним поделикатнее.
— Если он согласится заплатить то, что прошу я, буду податливее воска.
— Это будет незабываемый день!
— День этот
