И ты отказалась от нее и всего связанного с нею — именно отсюда твои джинсы, нелюбовь к украшениям, упорное неприятие всего, что ищет мужчина в женщине.
— Я никогда не думала об этом, — озадаченно произнесла Кейт.
— Ты не позволяла себе думать о чем-либо, связанном с отцом. Но сейчас все изменилось. Отец вернул тебе гораздо больше, чем «Деспардс»: он вернул тебе твою суть, и сейчас ты в силах осознать, что у Николаса Чивли и у тебя — разные пути, что его обольщение унизительно для тебя. Вспомни Мэрилин Монро — слишком много мужчин, слишком много секса на продажу погубили се. Мне кажется, она попала на сцену, когда в ней уже ничего не оставалось, никакого уважения к себе. Каждый раз, продаваясь, теряешь какую- то часть себя. Ты снова стала собой, и это дает тебе силы сказать «нет». — Шарлотта улыбнулась. — Возможно, ты решишь, что я — последняя женщина, которая должна говорить об этих вещах… Мои три мужа и Бог знает сколько любовников, именно любовников. Я любила их, а они любили меня. Я ни разу в жизни не переспала с режиссером или продюсером ради того, чтобы получить роль.
Кейт, измученная своими сомнениями, почувствовала себя гораздо увереннее.
— Я не знала твоего отца, но не думаю, что он хотел бы, чтобы ты следовала примеру своей сводной сестры, в сущности, потерявшей все то, чего она добилась своими… методами. Существуют мужчины — к сожалению, их немного, — которых отталкивает такой способ ведения дел.
Репутация Доминик сделалась притчей во языцех, ее прозвище говорит само за себя. Не думаю, что отец хотел бы для тебя… подобной известности. — Шарлотта ободряюще улыбнулась. — Будут и другие аукционы, у тебя все впереди.
У Николаса была ложа.
— Моя фирма спонсирует «Ковент-Гарден», — небрежно бросил он. — Это обычно производит впечатление на клиентов. — Он улыбнулся. — А вы, Кейт, производите впечатление на меня. Вы выглядите чудесно.
Кейт в который раз преисполнилась благодарности к Шарлотте, порекомендовавшей ей для этого случая один из шедевров Брюса Олдфилда — платье из тонкой тафты цвета бронзы. Увидев цену, Кейт вздрогнула, но не отступила.
Примадонна была в голосе, и Кейт была очарована.
Когда, после множества вызовов актрисы, занавес, наконец, закрылся, она подняла на спутника сияющие глаза.
— Это было великолепно… благодарю вас, Николас.
— Вы же как-то сказали, что любите оперу. — Он встал подать ей отороченную норкой накидку из такой же, что и платье, тафты. — Должен сознаться, что меня музыка увлекла гораздо меньше, чем вас.
Им пришлось долго спускаться по лестнице в толпе зрителей, а когда они шли по фойе, рядом послышался чей-то голос с очаровательным акцентом, проговоривший:
— Кейт? Дорогая, я едва узнала вас…
Николас Чивли заметил, что лицо Кейт перестало лучиться радостью, как только она увидела невероятно красивую женщину в шелковом сапфировом платье, с палантином из голубой шиншиллы. Женщину сопровождал невысокий и некрасивый, но обаятельный человек.
— Как идут дела, дорогая? Как удачно, что мы встретились. Я не была в Лондоне целую вечность — столько дел…
Она прямо посмотрела на Николаса и протянула руку.
— Добрый вечер. Меня зовут…
— Я знаю, кто вы, — ответил он, поднося ее руку к губам.
Улыбка Доминик засняла ярче сапфиров в ее серьгах.
— Николас Чивли, — представила его Кейт голосом, не выражавшим ничего.
— А это мой старый друг, Рауль де Шевиньи. Он здесь во французском посольстве.
Невысокий смуглый человек склонился над рукою Кейт, а в его карих глазах блеснула не то симпатия, не то участие, Кейт затруднилась бы сказать, что именно. Она же с трудом могла выдавить из себя улыбку. Лицо ее словно окаменело, тело охватило холодом. Внезапно она ощутила, что все пропало, и вздрогнула.
— Вам холодно? — обеспокоенно спросил Николас. — Сейчас я попробую поймать машину…
Кейт была охвачена ощущением внезапной и неизбежной катастрофы и потому не чувствовала ничего.
Ее не удивило, что они все вчетвером оказались в огромном черном «роллсе». Она понимала, что их встреча подстроена, и прекрасно знала, с какой целью: Доминик решила попробовать заполучить Кортланд Парк. Она-то, не раздумывая, пойдет на то, что не могла сделать Кейт, — она пойдет навстречу любому желанию Николаса. Кейт почувствовала, что сковавший ее холод уступает место горячему гневу. «Как Блэз мог? — думала Кейт. — Как он мог? Блэз единственный, кто знал, что я должна встретиться с Николасом. Он полетел в Нью-Йорк и поспешил все ей выложить». Предательство Блэза потрясло Кейт. Значит, она была права, подозревая, что он во всем оказывает поддержку своей жене.
Приезд Доминик в Лондон за три дня до открытия ее нашумевшего «Аукциона века» говорит, какое большое значение она придает коллекции Кортланд Парка. Поглощенная этими мыслями, Кейт постоянно ощущала на себе чей-то взгляд и, отвернувшись от окна, увидела сверкающие глаза своей сводной сестры. В них горело злорадство и упоение смятением Кейт. «Я же предупреждала тебя, не берись», — говорил ее взор…
Остаток вечера был сущим кошмаром. Конечно, ужинали они вчетвером, и Доминик обрушила все свое обаяние на Николаса, не обращая внимания ни на своего спутника, ни на Кейт. Она словно забыла о них; абсолютно сломленная Кейт уловила в глазах француза участие.
Он, конечно же, тоже прекрасно понимал, что делает Доминик. Он пригласил Кейт танцевать, и она охотно приняла приглашение; это было лучше, чем быть пустым местом за столом. Рауль де Шевиньи оказался прекрасным партнером, а поскольку он был гораздо ниже Кейт, она скользила невидящим взглядом поверх его плеча, погрузившись в собственные размышления.
— Послушайте, вы не должны, — тихо произнес он.
— Не должна… чего? — встрепенулась Кейт.
— Уступать ей. Вы же сдались сразу, как только увидели ее. Почему?
Кейт слабо улыбнулась.
— Вы видели, как он на нее смотрит?
— Он много значит для вас?
— Это совсем не то, что вы подумали, — ответила Кейт. Ей никому не хотелось объяснять, в чем дело. Она снова чувствовала себя неуклюжей, некрасивой и никому не нужной.
— А-а-а… — мягко продолжал француз. — Понимаю.
Это, видимо, связано с вашим… деловым соперничеством?
— Да.
— Я так и знал, что здесь что-то кроется. — Он криво улыбнулся. — С Доминик всегда так. — После недолгого молчания он спросил:
— А почему вы не боретесь с ней?
— Я не обладаю ее оружием или ее неразборчивостью в использовании его.
— Значит, так вы полагаете? — Француз понял все. — И прежде всего ее уверенностью в том, что вы не справитесь с любыми превосходящими силами противника?
— Я уверена только в собственных силах, — ответила Кейт. — А моя сила совсем в другом.
— Этим она и воспользуется, как обычно.
— Кажется, вы неплохо ее знаете.
— Возможно, лучше многих других, и в течение долгих лет…
Кейт иронически улыбнулась.
— Значит, у нее действительно есть верные и надежные друзья.
Ответная улыбка Рауля была столь же ироничной.
— Они у нее стратегически распределены. — И, очевидно почувствовав реакцию Кейт, он добавил с трезвостью истинного француза:
— Каждый берет то, что может.
