рюкзака.
— Знаете что, шеф, я ничего не позволял Харрису. И еще, знайте, что мы все равно осудим Харриса и его любовницу.
— Как? У вас даже нет доказательств, чтобы арестовать Харриса за убийство Галлахера. И вы не можете встретиться с миссис Галлахер, чтобы допросить ее. У вас нет никаких улик против нее. — Он вытер шею платком. — Комиссар полиции приказал передать, чтобы вы держались подальше от миссис Галлахер. И не пытайтесь ее допрашивать, не лезьте к ней. Ее адвокат звонил комиссару и угрожал, что подаст в суд на управление, если кто-нибудь попытается замарать ее доброе имя. Так что теперь миссис Галлахер вне подозрений.
Скэнлон усмехнулся.
— Старый Малыш Бобби и впрямь печется о своих людях.
— Он всего лишь политик, который заботится о собственной заднице. Ты бы поступил точно так же на его месте.
Герман Германец, Джек Фейбл и детективы 93-го участка стояли кружком у открытых дверей зала заседаний суда. Когда Скэнлон подошел, они посторонились. Первым начал Гектор Колон:
— Teniente, я связался с Хосе Родригесом из латиноамериканского землячества. Он попробует через своих поискать машину, которая нас интересует.
Скэнлон уставился на Колона.
— Ну, как прошла вечеринка?
Детектив смутился и отвел глаза.
— Нормально, Лу.
— Я поговорил с «братишками» с окраин, — сказал Крошка Биафра. — Они проверят кое-какие бордели и притоны.
Хиггинс добавила:
— Судя по описанию водителя, вполне вероятно, что он «голубой». Я беседовала с сержантом Роджерсом, начальником отдела наблюдения за гомиками. Он пошлет своих людей в бани и бары, где собираются гомосексуалисты.
— Я хочу, чтобы вы вернулись в участок и собрали все, что у нас есть по этому делу. Когда слушание дела закончится, я вернусь, и мы вместе подумаем, не упустили ли чего, — сказал Скэнлон.
— Мои люди сделают то же самое, — сказал Фейбл.
— Спасибо, Джек. Поговори со своими детективами, которые работали над делом Циммерманов. Быть может, кто-нибудь из них записал что-то на спичечном коробке и не включил в рапорт. — Скэнлон повернулся к своим детективам: — Это относится и к каждому из вас. Проверьте в своих записях каждый листок бумаги, каждый спичечный коробок, посмотрите, может быть, вы что-то упустили.
Шаги удаляющихся детективов эхом отдавались в мраморном коридоре. Скэнлон взглянул на Германа Германца.
— Вы пойдете посмотреть, как предъявляют обвинение?
— Я ни за что не упущу такую возможность. Обожаю драки в суде.
Атмосфера тревожного ожидания царила в зале суда. Все места были заняты. Скэнлон увидел Мэри Энн Галлахер в траурном платье, она сидела посреди зала и шепталась с каким-то мужчиной. Скэнлон протиснулся сквозь толпу по стеночке, чтобы разглядеть человека, с которым она говорила, и узнал Бена Коэна, одного из самых известных мастеров внесения залогов.
Оглядевшись, Скэнлон с изумлением увидел в дальнем конце зала Линду Циммерман. Продвигаясь вдоль стены, он протиснулся к ней.
— Все нормально? — шепнул он.
Ее взгляд был устремлен на резную скамейку у стола судьи.
— Да, нормально.
— Я сожалею из-за того, что случилось в банке.
Она не ответила.
Судебный пристав встал перед столом судьи и отчеканил:
— Встать! Суд идет. Председательствует почтенная Флоренс Мейерс.
По залу пролетел шорох, когда все поднялись и снова сели по знаку пристава. Было объявлено первое дело в списке:
— Народ против Джорджа Харриса.
Скэнлон прикрепил к лацкану карточку со своим именем и подошел к столу судьи. Тем временем два офицера ввели арестованного в зал. Харрис был небрит. Адвокат Берк начал торопливо совещаться о чем- то со своим клиентом.
Пристав обратился к Скэнлону:
— Офицер, поднимите правую руку. Клянетесь ли вы подтвердить ваши показания?
— Да.
— Джордж Харрис, — произнес пристав хорошо поставленным голосом, — вы обвиняетесь в преступлении по статье сто двадцать пять пункт пятнадцать уголовного законодательства в том, что вы…
Адвокат обратился к судье:
— Ваша честь, если суд не возражает, защита отказывается от требования огласить обвинение.
Судья Мейерс ответила:
— Просьба принимается.
Адвокат:
— Ваша честь, защита просит сразу провести слушание дела и освободить подзащитного из-под стражи под залог.
Обвинитель:
— Могу ли я напомнить суду, что это дело об убийстве? Обвинение представило дело prima facie и просит назначить залог в двести пятьдесят тысяч долларов,
Судья пролистала бумаги.
— Ваше дело prima facie слабовато, прокурор.
Адвокат защиты:
— Ваша честь, мой клиент занимает должность в полицейском управлении. У него безупречная репутация, как профессиональная, так и личная. У него семья, дом. Его знают в общине. Побег исключается. И я заявляю перед судом, что мы снимем с него несправедливое обвинение.
Обвинитель:
— Ваша честь…
Судья:
— Потерпите до начала слушания, советник. Сумма залога — двадцать пять тысяч долларов. Дело передается в суд присяжных. Пожалуйста, следующее дело.
Мэри Энн Галлахер и Коэн встали со своих мест. Скэнлон покинул зал суда, снимая на ходу свою карточку. Линда Циммерман догнала его в вестибюле, схватила за руку и спросила:
— Господи, что происходит?
Он отвел ее к одной из мраморных колонн, подальше от любопытных взглядов.
— Линда, содержание дела далеко не исчерпывается тем, что вы слышали по радио и читали в газетах. Я считаю, что вы имеете полное право знать все.
Он рассказал ей о своих подозрениях относительно Харриса и миссис Галлахер. Описывая, какие ему поставили ограничения в расследовании, Скэнлон заметил негодование на лице Линды. Он уже почти закончил свой рассказ, когда Мэри Энн Галлахер, Харрис, Коэн и адвокат Берк вышли из зала суда.
Их тотчас окружила толпа репортеров. Адвокат сказал им, что его клиент не будет делать заявлений для прессы. Тем временем сквозь толпу пробились две женщины и обняли миссис Галлахер.
— Пэт? Джоан? Как мило, что вы пришли, — сказала миссис Галлахер, искоса поглядывая на Скэнлона и Циммерман.
Харрис повел миссис Галлахер к выходу. Он оглянулся на Скэнлона, и победная улыбка засияла на его
